Александр Розов - Крест и спираль. Кляксы на хрониках

313 г. Миланский эдикт. «Прибыв в Медиолан, мы, Константин и Лициний, занялись внимательным рассмотрением дел, ведущих к общей пользе и благу, и между прочими распоряжениями, или, лучше сказать, прежде всех распоряжений, сочли необходимым сделать постановление, которым охранялся бы страх и благоговение к Богу, а именно сочли полезным разрешить и христианам и всем свободно следовать той религии, какой каждый пожелает, чтобы божественное и небесное Существо, как бы Его не называли, было благосклонно и к нам и ко всем нашим подданным».

313 г. Из письма Константина к проконсулу Африки (по поводу раскола Доната). «Признаюсь, я решительно не считаю возможным смотреть сквозь пальцы на споры и раздоры этого рода. Они могут вызвать гнев верховного Божества не только против рода человеческого, но и против меня самого, правительственному поручению которого манием небесным вверено все земное. Ибо я до тех пор не могу оставаться спокойным, пока все подданные, соединенные в братском единомыслии, не будут воздавать Богу истинного поклонения, предписываемого кафолической верой».

321 г. Константин вводит новый религиозный праздник: «достопочтенный день солнца». Этот день — Воскресение — на многих языках мира до сих пор называется «солнечным днем» (Sunday).

324 г. Из письма Константина епископу Александрии. «Ставлю в свидетели Самого Бога, Помощника в моих предприятиях и Спасителя всех, что во всех своих действиях я руководствовался двумя побуждениями. Во-первых, я предположил представления всех людей о Божестве соединить как бы в один общий строй; во-вторых, возвратить прежнее здоровье целому организму империи, пораженному как бы некоей тяжкой болезнью. Поставив это задачей для себя, одно я решил, взвешивая все тайным взором мысли; другого я пытался достигнуть силой оружия. Я понимал, что если бы, согласно моим задушевным желаниям, я установил общее согласие в мыслях между всеми почитателями Бога, то это принесет пользу и управлению государственному, дав ему изменение, соответствующее благочестивым расположениям всех».

325 г. Из символа веры (Credo), предложенного Константином и принятого Никейским собором: «веруем во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия рожденного от Отца прежде всех веков, Бога истинного, рожденного от Бога истинного, единосущного Отцу».

Достаточно беглого взгляда на приведенные фрагменты, чтобы обнаружить полное отсутствие связи с изложенным в любом каноническом Евангелие учением Иисуса из Назарета. В «credo» Иисус предстает не «сыном человеческим», а вечной божественной сущностью, произошедшей от самой себя, как то самое «божественное и небесное Существо, как бы Его не называли».

Заметим: евангелие переводится на латынь лишь в 405 г. Таким образом, основной особенностью христианства, как государственная религии Римской империи в IV в. (а в Европе — до XVI в.) было то, что население понятия не имело, в чем же (кроме приведенного выше credo) эта религия состоит. И такое положение всех устраивало (более того, в средневековой католической Европе чтение Евангелие и Библии считалось чуть ли не признаком ереси). А теперь посмотрим, как развивалась история этой грандиозной аферы.

В I в н. э. среди множества прочих учений мессианского и эсхатологического толка, возникших в Сирии, Египте и Иудее в тот же период, появилось то, что впоследствии назовут христианством. Заметим: христианство — это термин из римских официальных документов, а не самоназвание учения (единого самоназвания, как и единого учения попросту не было). Светоний (II в.) упоминает, что император Клавдий (правление — 41–54 гг.), изгнал из Рима иудеев, «постоянно волнуемых Хрестом ». Кто (или что) названо словом HREST осталось загадкой. Оккультисты считают, что имелось в виду «hrestos» (от греческого — «чистый, добрый») церковные толкователи — что имелось в виду «hristos» (от греческого — «намазанный, помазанный»). И то и другое — досужие домыслы: в источниках II в. многократно встречаются как HREST и HRIST так и CREST, что уже никак не переводится. Тем более, если рассматривать эти слова в контексте, например, написанного в 111 г. письма Плиния к императору Траяну, где говорится, что «они (христиане) поют гимны Христу, как богу». А вот что писал в 132 г. император Адриан: «Египет… я нашел весь сплошь легкомысленным, неустойчивым, падким до всяких слухов. Здесь те, кто почитает Сераписа являются христианами, а те, кто называет себя епископами Христа, преданы Серапису; нет ни одного главы иудейской синагоги [archisynagogus Iudaeorum], самаритянина или христианского пресвитера, кто не был бы астрологом, гаруспиком, шарлатаном; даже сам патриарх [ipse ille patriarcha], когда прибывает в Египет, увлекаем одними к почитанию Сераписа, другими — Христа. Но их общий бог — деньги. Его чтят и христиане, и иудеи, и все племена».

Пояснение. Серапис — это синкретический образ, составленный из двух богов древнейшего пантеона Баальбека — Гелиополя: бога плодородия Осириса и солнечного бога-быка Аписа. К истории этого пантеона мы еще вернемся, а пока будем пользоваться привычным термином «христианство», имея в виду эклектичную смесь древних религий Востока.

До III в. христианство — не более, чем собирательное название для нескольких асоциальных сект с туманной изустной доктриной, примитивным управлением и постоянными дрязгами между адептами. Представленное мелкими общинами деклассированных элементов (состоятельных христиан крайне мало, а образованных просто единицы), христианство презирается добропорядочными гражданами и не имеет серьезной исторической перспективы. Власти рассматривают христиан, зелотов и т. п., как криминальные тайные общества (и не случайно — поскольку без них не обходится ни один антиимперский бунт). Особенно достается христианам в связи с бунтами в Иудее (поскольку власти не отличают христианство от прочих форм иудейского экстремизма).

Между тем, имперский истеблишмент начинает целенаправленный поиск религиозного учения, которое сможет выполнить консолидирующую роль в условиях неминуемой (из-за присоединения не-римских провинций) интернационализации империи. Судя по дошедшим до нас источникам, об этом всерьез задумывается император Марк Аврелий (121–180 гг., правление — 161–180 гг.), однако он пытается использовать в этом качестве традиционную римскую религию — и терпит неудачу: традиционные римские боги давно уже стали не объектами религиозного поклонения, а символами государства (как современный герб, флаг и гимн). В качестве собственно религий в Риме процветают культы самых разных богов (как отечественных, так и импортных) — Исиды, Митры, Деметры, Бакха, Зороастра, абстрактного Логоса и т. д. — на любой вкус. Но на роль интернациональной имперской объединительной религии они тоже не годятся.