Любовь ЛУКИНА - Сборник рассказов и повестей

В числе прочих сведений местные жители сообщили, что крупных животных на планете нет.

— А так ли уж они к нам расположены? — угрюмо сказал Командор. — Что если они нарочно морочат нам голову с координатами? Умолчали же насчет хищников?

Танк впоролся в совершенно непроходимую чащу. Они взяли лазер и выжгли в ней просеку.

— Есть идея, — сказал Биолог.

— Слушаю вас, — заинтересовался Командор.

— Это было маленькое животное.

— То есть?!

— Для них маленькое.

— О господи!.. — содрогнулся Командор.

Путь танку преградил глубокий ров. Они взяли бластер и направленным взрывом сбросили в этот ров кусок холма.

— Если на то пошло, — вмешался Кибернетик, — у меня тоже есть идея. В достаточной мере безумная.

— Давайте, — устало сказал Командор.

— Никаких аборигенов на этой планете нет.

Астронавты тревожно заглянули в глаза Кибернетику.

— Позвольте… А где же они?

— Они на той планете, с которой мы установили телепатическую связь.

Выход из ущелья затыкала огромная каменная глыба. Они взяли деструктор и распылили ее.

— Любим мы безумные идеи, — проворчал Командор. — А почему не предположить самое вероятное? Просто наш Связист не так их понял. Ладно! Доберемся — выясним.

Танк налетел на земляной вал неизвестного происхождения и, прошибив его насквозь, подкатил к кораблю…

— Ну, вы меня удивили, старики! — Связист отлепил присоски от бритого черепа и озадаченно помассировал темя. — Я абсолютно уверен в их искренности. Я же не с передатчиком, а с личностью общаюсь. Кстати, он, оказывается, тоже сельский житель. Вам, горожанам, этого не понять. Знаете, о чем мы с ним говорили? О высоких материях? Черта с два! О самом насущном. Например, он пожаловался, что на его делянке завелись какие-то вредные зверьки… ну, вроде наших грызунов. Портят посевы, проедают дырки в изгороди… А я рассказал ему аналогичную историю: у моего деда был сад, и когда к нему повадились воробьи, он подстрелил одного и повесил на дереве. И остальных как ветром сдуло! Представляете, эта мысль моему аборигену очень понравилась. Он поблагодарил за совет и сказал, что сейчас же пойдет и попробует… А что это вы на меня так странно смотрите?

Колесо изобрел Миау. По малолетству. Из озорства. А нужды в колесе не было. Как, впрочем и в вечном двигателе, частью которого оно являлось.

Хряпу изобретение не понравилось. Выйдя из пещеры, он долго смотрел на колесо исподлобья. Колесо вихляло и поскрипывало.

— Ты сделал?

— Я, — гордо ответил юный Сын Пантеры.

Хряп подошел к ближайшему бурелому и, сопя, принялся вывертывать из него бревно потяжелее.

— Э-э, осторожнее! — испугался Миау. — Он же ведь это… вечный!

О вечности Хряп понятия не имел. Наибольшая из четырех цифр, которыми он мог оперировать, называлась «много-много». Поэтому вождь просто подошел к колесу и вогнал в него бревно по самый комель.

Двигатель остановился и начал отсчитывать обороты про себя. Затем бревно с треском распалось и один из обломков влетел Хряпу промеж глаз.

Миау скрывался в лесах несколько дней. Впоследствии ему приходилось делать это довольно часто — после каждой попытки Хряпа остановить колесо.

Когда же вождем стал сам Миау, на его покатые мощные плечи легло огромное множество забот, о которых он раньше и не подозревал — в том числе и борьба с вечным двигателем. Но в отличие от Хряпа Сыну Пантеры был свойствен масштаб. Не размениваясь на мелочи, молодой вождь силами своего племени раскачал и сбросил на свое изобретение нависший над опушкой базальтовый утес, которому бы еще висеть и висеть.

Результат столкновения огромной массы камня с вечным движением был поистине катастрофичен. Даже сейчас, взглянув в телескоп на Луну, можно видеть следы катаклизма — гигантские кратеры, ибо осколки утеса разлетались с убийственной скоростью и во всех направлениях. Мелкие животные, в их числе и человек, частично уцелели, но вот мамонты… Мамонтов мы лишились.

К чести Миау следует сказать, что больше он таких попыток не повторял и блистательно разрешил проблему, откочевав всем племенем к Бизоньей Матери на ту сторону реки.

А вечный двигатель продолжал работать. Два миллиона лет подряд колесо, вихляя и поскрипывая, мотало обороты и остановилось совсем недавно — в 1775 году, в тот самый день, когда Французская академия наук объявила официально, что никаких вечных двигателей не бывает и быть не может.

И сослалась при этом на первое и второе начала термодинамики.

Трудно сказать, кто первый заметил, что Миау (Сын Пантеры) уклоняется от поедания лишних соплеменников. Во всяком случае, не Хряп. Хряп (или Смертельный удар) был вождем племени и узнавал обо всем в последнюю очередь. От Уввау (Сына Суки).

Так случилось и в этот раз.

— Брезгуешь? — хмуро осведомился Хряп.

— Нет, — вздохнул Миау. — Просто неэтично это.

По молодости лет он обожал изобретать разные слова.

— А неэтично — это как?

— Ну, нехорошо то есть…

Хряп задумался. Когда он съедал кого-нибудь, ему было этично. Иногда даже слишком этично, потому что кусок Хряпу доставался самый увесистый.

— Ну-ну… — уклончиво проворчал он, но спорить с Миау не стал. А зря. Потому что вскоре ему донесли, что Сын Пантеры Миау отказался есть представителя враждебного племени.

— А этих-то почему неэтично?! — взревел Хряп.

— Тоже ведь люди, — объяснил Миау. — Мыслят, чувствуют… Жить хотят.

Хряп засопел, почесал надбровные дуги, но мер опять не принял. И события ждать не заставили. Через несколько дней Миау объявил себя вегетарианцем.

— Неэтично, — говорил он. — Мамонта есть нельзя. Он живой — он мыслит, он чувствует…

И лопнуло терпение Хряпа. Миау не был съеден лишь потому, что сильно исхудал за время диеты. Но из племени его изгнали.

Поселившись в зеленой лощинке, он выкапывал коренья и пробовал жевать листву. Жил голодно, но этично.

А вокруг лощинки уже шевелились кусты. Там скрывался Уввау (Сын Суки). Он ждал часа, когда вегетарианец ослабеет настолько, что можно будет безнаказанно поужинать за его счет.

А Миау тем временем сделал ужасное открытие: растения тоже чувствуют! И, возможно, мыслят! (Изгнанника угораздило набрести на стыдливую мимозу.)

Что ему теперь оставалось делать? Камни были несъедобны. И Миау решил принципиально умереть с голоду.

Он умирал с гордо поднятой головой. Три дня. На четвертый день не выдержал — поймал Сукина Сына Уввау и плотно им позавтракал. Потом вернулся к сородичам и больше глупостями не занимался.

А через несколько лет, когда Хряпа забодало носорогом, стал вождем племени.