Савелий Дудаков - Этюды любви и ненависти

Вообще Ф.А. Вигдоровой, можно сказать, повезло: ее книга вышла в эпоху позднего "реабилитанса", в 1967 г. Кроме того, автор послесловия Л.К. Чуковская сообщила в нем едва завуалированную крамольную информацию: Ф.А. Вигдорова присутствовала на процессе Иосифа Бродского и стенографировала прения сторон10.

Константин Паустовский Много лет назад мне попалась добротно написанная книга Ч.У. Геккерона "Тайные общества всех веков и стран" (СПб., 1876). Мое внимание в ней привлекла фраза – по сути ключ к пониманию того "положительного", что можно увидеть в таком обществе: "Каждое тайное общество есть действие размышления, следовательно совести. В таком случае, тайные общества в некоторой степени служат выражением совести в истории"11. Слово "положительное" я не случайно заключил в кавычки: были и есть тайные общества, ничего общего с совестью не имеющие. Впрочем, и сам Геккерон оговаривается, что практикующие мистерии, скажем перуанские и мексиканские общества, весьма далеки от европейского понимания слова "совесть".

Существуют и воровские и бандитские объединения, строго соблюдающие тайну и иерархию, но ничего общего с благородными целями, скажем масонов, не имеющие.

Есть и еще один пример организации – это союзы нищих. Геккерон их не касается.

Вообще вся литература о тайных обществах неубедительна, в ней много недосказанности, что, как мне кажется, обусловлено вовсе не внешними или внутренними запретами. Ведь, существуют такие понятия, как "государственная военная тайна". Промышленные концерны и маленькие кустарные предприятия также имеют свои тайны. Короче, существует множество тайн – судебные, врачебные, семейные (не обязательно позорные), тайны природы и бытия…

Я очень люблю книги Константина Георгиевича Паустовского (1892-1968). Какое-то время он был одним из самых читаемых советских писателей и едва ли не единственным в своем цехе, кому удалось избежать – во всяком случае в творчестве – компромиссов и социальной демагогии.

В то же время жил-был советский ученый, специалист по этимологии О.Н. Трубачев.

Ходили слухи, что именно он составил для соответствующего ведомства словарь "подозрительных" фамилий. Из опубликованного в 1968 г. в виде статьи фрагмента якобы именно этой работы я почерпнул много интересного – например, что художник Куинджи не грек, а, вероятно, крымчак. Прямо не сказано, говорится лишь о татарском происхождении фамилии. В одной из биографий Куинджи сказано, что его предки жили в районе Чуфут-кале (еврейском городе) в Крыму и фамилия его обозначает "золотых дел мастер" (по типу Гольденман)12. Кстати сказать, антисемиты прошлых времен причисляли Куинджи к евреям.

В "святцы" попала и фамилия Паустовский. С фамилией или писателем (сказать наверняка не могу) автор расправился на славу: выдал с головой евреям:

"Паустовский… – образование на -ский по распространенному среди еврейских фамилий географическому типу от названия населенного пункта Паустов в Бессарабии…

Фамилеобразование осуществлено здесь по славянской (польской) модели, тоже весьма популярной в фамилиях евреев Восточной Европы…"13.

Ну что ж, филосемитствующий писатель, несмотря на свою убедительную польско-малороссийскую генеалогию, удостоился быть причисленным к племени гонимых.

У Паустовского во второй книге автобиографической эпопеи "Повесть о жизни" есть пассаж, имеющий отношение к тайным обществам.

Тогда я впервые услыхал удивительный рассказ о знаменитых могилевских дедах.

После этого рассказа время сдвинулось и перенесло меня на сто лет назад, а может быть, и еще дальше – в средние века.

Издавна, еще со времен польского владычества, в Могилеве на Днепре начала складываться община нищих и слепцов. У этих нищих – их звали в народе "могилевскими дедами" – были свои старшины и учителя – майстры.

Они обучали вновь принятых в общину сложному своему ремеслу -пению духовных стихов, умению просить милостыню – и внушали им твердые правила нищенского общежития.

Нищие расходились по всему Полесью, Белоруссии и Украине, но майстры собирались каждый год в тайных местах – в корчмах на болотах или в покинутых лесных сторожках – для суда и приема в общину новых нищих.

У могилевских дедов был свой язык, непонятный для окружающих.

В неспокойные времена, в годы народных волнений, эти нищие представляли грозную силу. Они не давали погаснуть народному гневу. Они поддерживали его своими песнями о несправедливости панской власти, о тяжкой доле замордованного сельского люда14.

Речь, вне всякого сомнения, идет о масонской ложе. Во-первых, этот союз тайный, в котором соблюдается иерархия – старшины, майстры и ученики, что соответствует гроссмейстерам, мастерам и непосвященным (профанам) какого-нибудь закрытого ордена. Во-вторых, есть свой, тайный язык, дабы сберечь от посторонних свою деятельность, и суды и обряды для посвящения новых членов. В-третьих, "нищие не давали погаснуть народному гневу" против сильных мира сего. (Вспомним донос опального вельможи М.Л. Магницкого*, поступивший на имя Николая I в феврале 1831 г., в котором говорилось, что цель масонов – "низвержение алтарей и тронов".) Паустовский считал, что "могилевские деды" появились в средние века. (Вспомним картину Питера Брейгеля "Слепые", 1568: времена "гёзов" – нищих.) Посмею предположить, что общины нищих и слепцов существовали задолго до средневековья, а по антимасонским мифам их, пожалуй, можно "обнаружить" во времена древних ессеев. Я думаю, что первым настоящим врагом масонов был легендарный воложский господарь Дракула: собрав всех нищих и попрошаек Трансильвании, он их попросту истребил. Думаю, нужно избрать его почетным членом какого-нибудь современного отнюдь не тайного общества – вроде общества "Память"…

Нелишне отметить, чтo пели "народные рапсоды". Историк Н.И. Костомаров (1817-1885) доказывал, что поэт, музыкант и нищий философ Григорий Саввич Сковорода (1722-1794) "был лицо народное", и «странствующие слепцы усвоили его песни; на храмов праздник на торжище нередко можно встретить толпу… окружающую группу этих рапсодов и со слезами умиления слушающих "Всякому граду свой нрав и права"».

Некоторые песни Сковороды вошли в сборники народных песен анонимно. По некоторым сведениям, Сковорода был масоном или, во всяком случае, находился под сильнейшим влиянием немецкого философа-мистика Якоба Бёме (1575-1624), труды которого перевел на свой, смешаный русско-малороссийский язык. Как писал архиепископ Филарет, эти произведения Бёме "навеяли нечистую пыль на его (Сковороды. – С. Д.) душу". Вл.Д. Бонч-Бруевич считал украинского философа одним из главных теоретиков "духовных христиан"15.

* Подробно о нем см.: Дудаков С.Ю. История одного мифа. М., 1993. С. 56-60.