Савелий Дудаков. - История одного мифа: Очерки русской литературы XIX-XX вв

Через десять дней (конечно, после окончания праздника) тело ребенка, израненное и исколотое, было найдено в болоте. Подозрение пало на двух почтенных граждан города: на купца Берлина и "ратмана городского магистрата " Цетлина. Следствие длилось почти полтора года, и осенью 1824 г. Витебский губернский суд постановил: "Случай смерти солдатского сына предать воле Божьей; всех евреев, на которых гадательно возводилось подозрение в убийстве, оставить свободными от всякого подозрения…"43.

Местное униатское духовенство во главе с митрополитом Иосафом Булгаком (он был родственником О.А. Пржецлавского и был дружен с Друцким-Любецким) опротестовало решение суда, и дело было передано на рассмотрение известному юдофобу генерал-губернатору Белоруссии князю Н.Н. Хованскому (1777-1837); в городе начались аресты, подкупы и оговаривание свидетелей, а к подозреваемым были применены недозволенные методы воздействия, сравнимые со средневековыми пытками.

Взошедший на русский престол император Николай I сурово осуждал и карал русское, подчас изуверское, сектанство, а по аналогии считал, что и среди евреев есть тайные группы, занимающиеся ритуальными убийствами. Поэтому резолюция нового императора оказалась жестокой, хотя и в духе времени: "Так как оное происшествие доказывает, что жиды оказываемую им терпимость их веры употребляют во зло, то в страх и пример другим – жидовские школы (синагоги. – С.Д.) в Велиже запечатать впредь до повеления, не дозволяя служить ни в самих сих школах, ни при них"44. Вместе с тем, на донесении от князя Хованского о неоднократно совершаемых евреями преступлениях (умерщвление детей, осквернение гостии и церковной утвари и т.д.), в октябре 1827 г. Николай I наложил резолюцию от которой веяло скепсисом: "Надо непременно узнать, кто были несчастные сии дети; это должно быть легко, если все это не гнусная ложь"45.

Под влиянием многочисленных жалоб еврейского населения в Петербурге росло недоверие к велижскому навету: было отмечено, что "комиссия, увлеченная своим усердным предубеждением против евреев, действует несколько пристрастно и длит без пользы дело"46. В результате рассмотрением навета занялся Сенат, а исполняющий обязанности товарища министра юстиции граф В.Н. Панин (1801-1874), основываясь только на юридической стороне процесса, убедительно доказал несостоятельность обвинения и потребовал немедленного освобождения невинно арестованных. После доклада В.Н. Панина дело было передано на обсуждение в Государственный совет, и в 1834 г. старейший член высшей инстанции адмирал Н.С. Мордвинов (1754-1845), имевший под Велижем поместья и лично знавший многих из обвиняемых47, заявил, что евреи стали жертвой заговора религиозных и невежественных фанатиков. 80-летний поборник справедливости направил "единственно для доведения до высочайшего сведения" докладную записку с рассуждениями и замечаниями департамента гражданских и духовных дел, председателем которого он являлся. Указав, что навет "обнаруживает одни замыслы оговорить евреев", Н.С. Мордвинов пришел к заключению: "Обвинение евреев в ужасных преступлениях имело источником злобу и предубеждения и было ведено под каким-то сильным влиянием, во всех движениях дела обнаружившимся"48. На заседании Государственного совета большинство его членов приняло точку зрения Мордвинова ("Против евреев предубеждение решительно уже признается достоверным и принимается в основу всего мнения"49), а затем Совет постановил освободить всех евреев и поручил министру внутренних дел подтвердить в губерниях с еврейским населением, что указ 1817 г. (о запрещении ведения дел по ритуальным убийствам) сохраняет свою силу. На этом постановлении Государственного совета 18 января 1835 г. Николай I лаконично отметил: "Быть по сему", однако уведомление губернаторам о запрете ведения подобных дел подписывать отказался на основании своего убеждения о существовании изуверских еврейских сект. Таким образом, через девять лет невинные люди были выпущены на свободу (трое из них скончались в тюрьме, большинство проявило незаурядное мужество во время следствия, в этом смысле героиней оказалась жена купца Берлина – Славка50), синагоги снова были открыты, а полицией возвращены свитки Священного Писания. Памятуя о добром отношении ряда русских государственных деятелей, евреи Велижа ввели в молитву, прославляющую патриархов и пророков, следующую известную формулу: "Be гам Мордвинов зохер ле-тов" ("И Мордвинова также помянем добром")51.

Польские инсинуации против еврейского населения не ограничивались "кровавыми наветами". В это же время поляками были инспирированы и специфические уголовные процессы (ограбление церквей, осквернение Святого креста и т.д.). Так возникло и "Слонимское дело" (не позднее 1822 г.): группа евреев, следующих на традиционную ярмарку в местечко Бельва, дескать, по дороге ограбила церковь "регулярных" (т.е. монашествующих. – С.Д.) каноников.

Как утверждал О.А. Пржецлавский, евреи-воры были взяты с поличным в погребе местной жительницы во время дележа добычи между собой – они ломали и распиливали священные сосуды и кресты52. (Дело вел бывший полковник наполеоновской армии городничий Конопка; его старший брат генерал Иван Конопка, бездарно защищал Слоним от… русских войск в 1812 г., а младший – служил в Варшаве у Великого князя Константина Павловича; сестра Юлия была замужем за генералом Безобразовым, а, овдовев, вышла замуж за Д.П. Татищева, русского посланника в Австрии53). Заступничество Зунделя Зонненберга не принесло успеха. И хотя все население города обратилось к городничему с просьбой досконально выяснить обстоятельства, а Зонненберг требовал освободить подозреваемых из-под стражи, ничего не помогло, поскольку, скорее всего, дело было инспирированным54.

Почти полтора века историки согласно легенде, были убеждены в том, что евреи на Украине арендовали церкви.

Так, в вышедшей в серии "ЖЗЛ" книге В.В. Афанасьева о К.Ф. Рылееве указывается: "Польский подстароста Чаплицкий предоставил евреям-арендаторам право сбора доходов от православных церквей города… Союз… шляхты дал возможность ставить церковными арендаторами иноверцев"55. Затем эта легенда видоизменилась: в XIX в. евреев-арендаторов якобы сменили евреи – грабители и осквернители церковного имущества56. Думается, что за этими расхожими представлениями надо различать действительное положение вещей. Недаром уже цитировавшийся О.А. Пржецлавский вспоминал о красавице-еврейке, вдове, которая в Руженах со своим "бахуром" (сыном. – С Д.) была, содержательницей воровского притона в собственной корчме, но клиентами были поляки, а не евреи; к тому же она находилась в связи с атаманом шайки57.