Савелий Дудаков. - История одного мифа: Очерки русской литературы XIX-XX вв

Вслед за своим университетским другом, революционером Мицкевичем, почтенный "поборник тьмы и безгласия" Пржецлавский подтверждал, что деятельность Н.Н. Новосильцева носила подстрекательский характер (в противовес, например, советам князя Друцкого-Любецкого) и спровоцировала польское восстание 1830 г. Более того, по законам "романтического портретизма", императорский комиссар предстал в "Калейдоскопе" Ципринуса этаким "монстром" – душой и телом (пьяница, Селадон, урод, карла и пр.)57.

П.В. Кукольник (1795-1884), брат известного драматурга Н.В. Кукольника, профессор Виленского университета, опроверг рассказ Пржецлавского о тех обстоятельствах, которые имели непосредственное отношение к его семье. На примере истории собственной семьи, бывшей униатской до 1821 г., а затем принявшей православие, в статье "Анти-Ципринус, воспоминания о Н.Н. Новосильцеве" П.В. Кукольник доказывал, что "материальная нечистоплотность" Новосильцева – это клевета на сказочно богатого сенатора, приходившегося двоюродным братом П. А. Строганову и не нуждавшегося ни в каких финансовых махинациях58.

Напомним, что в 1815 г., после амнистии польским полкам, сражавшимся на стороне Наполеона, Александр I дал "либеральную" (по тем временам) конституцию присоединенному… к России Царству Польскому", а в 1818 г. поручил Новосильцеву составить проект "конституции для России"59. Этот проект, известный под названием "Государственная уставная грамота Российской Империи", был "во многом очень близок к польской конституции" 1815 г., из которой Новосильцев заимствовал "большинство статей и даже многие термины". Более того, в "Уставной грамоте" содержались "ручательства" свободы вероисповедания, свободы тиснения (т.е. печати), неприкосновенности личности и собственности, а в статье 81-й устанавливался, точнее, подтверждался "коренной русский закон: без суда никто да не накажется" 60.

Замечательно, что С.Г. Пушкарев в примечании к "Уставнрй грамоте" Новосильцева сообщает: "Во время польского восстания в 1830-31 гг. польское революционное правительство нашло в Варшаве текст Новосильцевской грамоты и напечатало этот конституционный проект. Когда генерал Паскевич в 1831 г. взял Варшаву, он нашел там текст российской конституции и сообщил о своей находке имп. Николаю.

Николай был очень встревожен опубликованием таких "революционных" экспериментов своего брата и приказал собрать, по возможности, все печатные экземпляры "Установной грамоты" и прислать их в Россию, где они и были, по его распоряжению, преданы сожжению61. Конечно если считать проект "Уставной грамоты" подстрекательством, а введение цензуры и аресты в 1820 г. оппозиционеров, выступавших за независимую Польшу, – провоцирующими действиями, то Новосильцев заслуживает осуждения. Однако это осуждение со стороны Пржецлавского (сторонника русско-польского братства) как раз и является саморазоблачением мемуариста.

Не менее нелепо выглядят обвинения Новосильцева в "мздоимстве". В 1827 г. евреи собрали 20 тыс. червонцев для передачи их Новосильцеву. Императорский комиссар должен был за это предотвратить принятие закона о рекрутировании евреев. Мемуарист в подтверждение своих измышлений ссылался на рассказ раввина Гродненской губернии Мордуха Лейсбовича (так в печатном тексте. – С.Д.), у которого Пржецлавский, якобы, брал уроки Каббалы, Мордух был в Петербурге, но его миссия кончилась неудачно – закон о рекрутской повинности евреев был принят (никаких упоминаний о раввине Мордухе Лейсбовиче в еврейской исторической литературе обнаружить не удалось62). Об этом эпизоде можно было бы и не распространяться, если бы в нем не проступали вполне определенные черты той диффамации образа порядочного человека, которые обнаруживаются во многих подобных "изысканиях" антисемитов63.

В русских анналах подлогов и клеветы Пржецлавский, вероятно, все-таки занимает первое место. Не случайно почти одновременно с публикацией "Разоблачения Великой тайны франкмасонов" (1882) в "Русской старине" появляется шестая глава очерков из книги "Воспоминания О.А. Пржецлавского" 64, оглавление содержания которой было составлено по-булгарински: "Граф Перовский. – Морализация трактиров и мелочных лавок. – Газофобия. – Сочинения о скопцах и о жидах. – Зундель Зоненберг – депутат жидовского народа. – Жидовский ум. – Кагалы. – Саддукеи. – Иаков Франк и его последователи. – Караимы. – Еврейки."

Рассказ о Л.А. Перовском (1792-1856), министре внутренних дел и крупном организаторе николаевской эпохи, логично предваряет основную тему публикации – государственная деятельность по "пресечению преступлений", среди которых наиболее опасные – преступления евреев. Более того, для чиновника Пржецлавского главным итогом работы Министерства внутренних дел при Перовском было то, что "управление этого министра ознаменовалось еще составлением по его поручению двух весьма замечательных явлений в административной библиографии:

1. "Исследование о скопической ереси", Спб., 1842, напечатано по величайшему повелению; и 2. "Разыскания о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их", напечатано по приказанию г. министра внутренних дел в 1844 г." 65.

"Исследование о скопической ереси" Пржецлавский называет "совестливым трудом" Н.И. Надеждина (1804-1856), в прошлом издателя "Телескопа", в котором впервые были опубликованы "Философические письма" П. Чаадаева, но к 1843 г. уже расставшегося с увлечениями молодости и приступившего к редактированию правительственного "Журнала Министерства внутренних дел", где стали изыскиваться возможности борьбы с сектантами66. Кратко охарактеризовав "совестливый труд", Пржецлавский отметил влияние на учения скопцов старых доктрин еврейских каббалистов, древних гностиков и манихеев, особо подчеркнув, что "эти древние, слишком отвлеченные, мистические учения могли не быть неизвестны составлявшему разыскания о скопческой ереси" 67. Оговорка ("разыскание" вместо "исследование") – удивительна; кажется, что автору не терпится побыстрей перейти к "еврейским преступлениям", а ссылка на Каббалу, гностиков и манихеев – столь же необходима в "Разысканиях…" по ритуальным убийствам, как и в "Исследовании…" ереси скопцов.

Назвав Н.И. Надеждина автором "Исследования…", Пржецлавский, казалось бы, должен указать и имя творца "Разысканий…". Но мемуарист не называет никого. Это не может не насторожить.

Дело в том, что обычно сей труд приписывают директору департамента иностранных вероисповеданий В.В. Скрипицыну или писателю и этнографу В.И.Далю68. Вопрос окончательно не выяснен, хотя, например, в списке работ В.И. Даля, составленном Мельниковым-Печерским, "Разыскания…" отсутствуют, а В. Порудоминский69 и Ю. Гессен70 считают, что имя Даля просто было использовано черносотенцами. Действительно, "окутанная средневековым мраком "Записка о ритуальных убийствах" запятнает имя Даля, если не будет рассеяна легенда, будто эта записка его детище" 71.