Савелий Дудаков. - История одного мифа: Очерки русской литературы XIX-XX вв

Что же касается литературного пути нашего героя, то он начался с редактирования в 50-х годах журнала Московского общества сельского хозяйства. Однако литературную известность ему принес сборник философских сказок и притч "Сказки Кота Мурлыки" (первое издание вышло в 1872 г., а последнее, десятое, уже в советское время – в 1923 г.). Большинство критиков-современников сходилось на том, что по своей глубине, яркости красок, оригинальности замысла и художественной простоте изложения эти "Сказки" должны быть причислены к классике детской литературы. В других популярных книгах для юношества он, впрочем, преуспел мало. Так, по поводу вагнеровских очерков "Картины из жизни животных" С. Маршак писал, что они типичны "незаконным соединением научных сведений, анекдотических подробностей и стилистических завитушек"7.

Особняком стоит роман Вагнера "Темный путь". История его такова. Начал он публиковаться в "загадочном", "фантастическом" журнале "Ребус" в 1881 г. Печатался роман долго, вплоть до 1884 г., но опубликованы в журнале были лишь первые три части. Последняя, четвертая, вошла в отдельное издание книги (СПб., 1890). В "Ребусе" роман именовался "Темное дело", впоследствии же получил новое название – "Темный путь", что было связано с изменениями сюжета романа, неожиданно переключавшегося с уголовного (ритуального) преступления на предмет, не имеющий ничего общего с завязкой.

Время действия романа Вагнера захватывает начало 50-х годов и доводится до 1862 г., до знаменитого Духова дня, 26 мая по старому стилю, когда в Петербурге произошли пожары. Если с конечной датой, легко проверяемой, вопрос ясен, то с начальной возникли проблемы; и в первую очередь они связаны с неточностью самого автора, спохватившегося лишь к середине романа и вынужденного дать пояснение: "…в первых и последних главах моего рассказа мне бросились в глаза неточности в цифрах годов. Не знаю, каким образом это произошло, но все происшествие отодвинулось более чем на десять лет назад и многое в рассказе становится полнейшим анахронизмом. Моя мать была убита в 1851 году…" (Ребус. 1882. № 48. С. 499).

Следует отметить, что никакой стройной сюжетной линии в произведении нет – автор с романом не справился. Состоит он из отдельных, слабо связанных друг с другом глав. Некоторые из них, впрочем, их очень мало, имеют кое-какие литературные достоинства и могут рассматриваться как вставные новеллы.

Действие романа начинается с загадочного убийства на заброшенной мельнице. Убита мать героя, а само убийство имеет некоторую ритуальную окраску. Герой попадает на мельницу и узнает, что на ней происходят сектантские радения8. Жертвы для этих русских "афинских ночей" набирались в окрестных деревнях.

Герой, от имени которого ведется рассказ (кстати, о его фамилии -Олинский – мы узнаем лишь из 40-й главы первой части, а имя – Владимир – даже из второй части романа), пытается найти виновников убийства матери, но неожиданно для читателя, считавшего, что детективное начало должно лечь в основу сюжета, начинает заниматься всемирным заговором еврейства. Вполне резонно, что приятель героя негодует: "И ты спокойно сидишь?! Ты не обличаешь убийц и развратников!.." (Ребус. 1881. № 9. С. 80). Да, герой не изобличает злодеев, а влюбляется в красивую еврейку Сарру, цирковую актрису, получившую блестящее образование в женском заведении в Брюсселе, где она брала уроки истории и философии у д-ра Шлепфеля, а политэкономии и юриспруденции – у д-ра Митермера. Ко всему прочему она – агент мирового "кагала". Герой поначалу думает, что его возлюбленная – распущенная авантюристка, но вскоре понимает, "какая ширь строго дисциплинированной свободы скрывалась в этом мнимом авантюризме". Сарра – высокоталантливая, замечательная и даже гениальная актриса, великолепная пианистка, но всю свою красоту, весь талант она поставила на службу еврейству. Для этой цели (достижение евреями мирового господства) Сарра вступает в связь с великим князем (имя его так и не называется, но в этом эпизоде следует, видимо, видеть отголосок любовной аферы великого князя Николая Константиновича и американской авантюристки Фанни Лир).

Впрочем, выдающаяся шпионка кагала, равно как и все действующие лица-евреи, отличается невероятной болтливостью. С подкупающей откровенностью она объясняет герою: "Я ненавижу, презираю весь ваш проклятый род деспотов, гонителей бедного племени великого Иеговы. Если бы можно было обмануть всех вас, презренных, всех разорить, утопить, сжечь на медленном огне… я… я… – и она близко, близко придвинула ко мне свое лицо, искаженное злобой, – я, Сарра, сделала бы это собственными руками" (Ребус. 1882. № 37. С. 306).

Вместе с тем обращает на себя внимание совершенно дикое и нелепое описание Вагнером обстановки провинциального балагана, в котором вместе с Саррой подвизается и ее 12-летняя распутная сестра и где проходит тайный съезд "всемирных заговорщиков". Естественно, герой проникает в тайны кагала простейшим способом: он подслушивает, слу 245 чайно оказавшись за кулисами. Сходство с антисемитскими главами романа Гёдше (Ретклифа) "После Седана" очевидна: там герои подслушивают разговоры на Совете заговорщиков на старом еврейском кладбище, здесь же в провинциальном городке, за кулисами театрально-циркового балагана. Собрание открывается обращением на немецком языке (возможно, имеется в виду идиш, называемый автором "еврейским жаргоном"): "Приветствую собрание главных вождей многострадального народа Иеговы! – так начал раввин. – Приветствую восток и запад, север и юг. Возблагодарим Всесильного, дозволившего нам собраться здесь и обсудить дело Божие" (Ребус. 1881. № 37. С. 307). Далее раввин продолжает: "Братья Божьей семьи! Страдания, гонения, скитания – удел наш, но Всемогущий когда-нибудь выведет народ свой из неволи и приведет в землю обетованную. Враг восстал на нас с мечом, но мы положили золото на чашу гнева Божия, да умилостивится! Враг силен своими полчищами, но у нас есть чем купить их. Он сосет кровь из нас и чад наших. Мы сосем из него золото. Он сделал кантонистами детей наших. Но это маленькие львята, которые вырастут, посеют раздор в полках его и растерзают его внутренности. У него сила, у нас хитрость. Мы лисы Самсона и пожжем хвостами своими пажити Филистимлян. Глада и разорения выпьют они полную чашу. Матери и жены их проклянут свою плодоносную жилу, видя, как чада их у ног их будут умирать с голода. Мы, тощие кравы, пожрем жирных крав, но сперва выдоим все сосцы их. Смерть Филистимлянам! Смерть врагам народа Божьего" (Ребус. 1882. № 37. С. 307).

Безусловно, эта филиппика заслуживает пристального внимания. Некоторые фрагменты ее напоминают "Протоколы Сионских мудрецов": о силе и власти золота, о хитрости и т.п. Особо следует отметить место о кантонистах. Что имел в виду Вагнер, сказать трудно. Отметим одно обстоятельство: за 29 лет общее число кантонистов-евреев по "Краткой еврейской энциклопедии" насчитывает примерно 50 тыс. человек. Большая часть из них крестилась и растворилась в массе русского народа, составив значительный процент городского интеллигентного населения имперских городов, находившихся вне черты еврейской оседлости. Каким образом "молодые львята" могли разорвать "внутренности" врагов, осталось тайной Вагнера9.