Дмитрий Лихачев - Земля Родная

Памятники русским победам – это другая сторона "sensibility" Царского Села, и здесь следует отметить влияние поэзии "Оссиана". В "Воспоминаниях в Царском Селе" говорится о "валах седых" и их "блестящей пене", о "тени угрюмых сосен". Может быть, с теми же образами "Оссиана" связано и то обстоятельство, что ночной парковый пейзаж занимает в лицейских стихах Пушкина значительное место.

Итак, изучая эволюцию видения Пушкиным природы в его лицейский период, необходимо принимать во внимание не только поэтические влияния (Грея, Томсона и проч.), но и те философ-ско-эстетические концепции, которые лежали в основе садов и парков Царского Села.

В лицейских стихотворениях Пушкина сказалась семантика садов двух типов – архитектурно-голландских (не французских) и "натуральных". Мы не должны видеть в этом какого-то внутреннего противоречия. Во-первых, в Царском Селе лицеистам были доступны как Голландский сад, так и более отдаленные пейзажные парки, а во-вторых, ни в Англии, ни в России смена вкусов в области садово-паркового искусства не была резкой. Регулярные парки в конце XVIII – начале XIX в. считались необходимой связующей частью между домом хозяина и более отдаленными пейзажными парками, предназначавшимися для прогулок. В уже упоминавшейся и цитировавшейся записке пред-романтического поэта и культурного деятеля Н. А. Львова последний утверждал, что в своем проекте сада Безбородко он ставит себе целью "согласить учение двух противоположных художников – Кента и Ленотра, оживить холодную единообразность сего последнего, поработившего в угодность великолепия под иго прямой линии, живыми и разнообразными красотами Аглицкого садов преобразователя и поместить в одну картину сад пышности и сад утех" [Львов Н. А. Каким образом должно бы было расположить сад князя Безбородки в Москве, с. 110].

"Садом пышности" Голландский сад перед Екатерининским дворцом никогда не был, но совмещение архитектурного стиля с пейзажным в "садах Лицея" происходило во времена Пушкина тем легче, что деревья в Голландском саду уже достаточно разрослись. Совмещение обоих стилей отнюдь не уменьшало семантическую сторону воздействия "садов Лицея" на поэзию Пушкина.

Первое, что поражает в Новгороде, когда, приехав в него, выходишь к полноводному и быстрому Волхову, – ощущение огромности окружающего его пространства. Из центра города, от подножия древнего кремля, видна далекая бескрайняя равнина, виден как бы двигающийся по горизонту величественный хоровод белых церквей и монастырей, блестит, сливаясь с высоким небом, озеро Ильмень. В нем, как в море, не видно противоположного берега. Небо кажется особенно большим; облака не плывут – они тонут и растворяются в его опрокинутой над городом морской голубизне. Ветер в Новгороде кажется особенно пронзительным, резким и… морским. Да, морским! Ведь Новгород целое тысячелетие был портом четырех морей. Низкий, свободно и властно распростертый среди великой русской равнины, среди полноводных рек и озер, Новгород был открыт для кораблей Черного моря и Балтийского, Белого и Каспийского. Никакие возвышенности не мешали ветрам свободно наполнять паруса тысяч и тысяч кораблей Новгорода и окружающих его далеких стран. "Господин Великий Новгород" – так звалась эта огромная русская республика, власть в которой принадлежала мощной феодальной аристократии и купечеству. Даже Венеция и Генуя не имели таких далеких торговых связей. Новгород стоял на великом торговом пути "из варяг в греки" – из Скандинавии в Византию. Этот путь соединял обширный район Балтийского моря с древними культурными центрами Средиземноморья. Самый большой город средневековой Европы – Константинополь был в тесном общении с Новгородом. И это общение было не только торговым, но и культурным. В Константинополе работали новгородцы – переводчики и переписчики рукописей. Там была целая улица, заселенная русскими. В Новгороде в XIV в. составлялись своеобразные путеводители по достопримечательностям Константинополя, – не только по его "святыням", но и по вполне светским памятникам. Из этих путеводителей видно, что новгородцы умели ценить искусство Византии – ее живопись, скульптуру, зодчество, ремесла. Новгородцы возмущались варварством крестоносцев, разбивших и попортивших в XIII в. многие произведения византийского и античного искусства. Характерно, кстати, что самое обстоятельное описание захвата Константинополя крестоносцами в 1204 г. было сделано жившим там новгородцем. С другой стороны, в Новгород приезжали византийские художники, и из них самый великий – Феофан Грек, фрески которого и до сих пор украшают прекрасный храм Спаса на Ильине улице 1374 г.

Куда только не ездили новгородцы и кого только не было в Новгороде! Новгородские летописи сообщают под 1130 г. о катастрофе новгородских кораблей у берегов Дании. О торговле Новгорода неоднократно совещались между собой ганзейские города. Новгородская торговля достигала Фландрии и Франции, интенсивно велась с Любеком и скандинавскими городами. Новгородских художников приглашали расписывать церкви на острове Висби. Через Владимиро-Суздальскую землю и Астрахань Новгород был связан с Арабским Востоком, с Персией и Закавказьем. На северо-востоке новгородцы постепенно заселили бассейны Онежского и Белого хэзер. Они вышли к Белому морю и Ледовитому океану, переваливали через Урал и спускались по Волге.

Новгородская церковь Параскевы Пятницы объединяла вокруг себя новгородских купцов, ведших заморскую торговлю. В самом Новгороде стояла "варяжская божница" (церковь), был Готский двор и Гаральдов вымол, где приставали иностранные корабли. Церковь Спаса на Ковалеве (1380 г.) расписывала артель сербских мастеров. Новгород был наполнен произведениями европейского искусства. Антоний Римлянин привез в Новгород в самом начале XII в. замечательные лиможские эмали. Произведения искусства ввозились в Новгород из Византии, Скандинавии, с Кавказа и из Средней Азии. Влияние кавказских мастеров ощущается в фресках Нередицы (конец XII в.). С учетом строительных традиций Запада строились в Новгороде в XV в. Грановитая палата и Евфимиевская часозвоня.

Разноязычная речь художников Европы не заглушила самобытности языка новгородского искусства. Напротив! Новгородское искусство, воспитанное в атмосфере свободного соревнования с европейскими художественными школами, – одно из самых национально-русских и одно из самых своеобразных. Не случайно у коллекционеров всего мира до сих пор сохраняется стремление каждую хорошую русскую икону объявлять "новгородской" – так высока репутация новгородского искусства. Но новгородских икон и так достаточно. Эти посланцы Новгорода украшают собой музеи далеко за пределами Новгорода – в Третьяковской галерее в Москве, в Русском музее в Ленинграде, в Национальном музее в Стокгольме, в Национальном музее в Осло, в Картинной галерее в Бергене, в пинакотеке Ватикана, в коллекции Думбартон Оке в Вашингтоне, в специальном музее русских икон в Реклингау-зене (ФРГ) и т. д.