Николай Гоголь - Статьи из Арабесок

не минута разрушения, не смерть страшна

Нам не разрушение, не смерть страшны; напротив, в этой минуте есть что-то поэтическое, стремящее вихрем душевное наслаждение; нам жалка наша милая чувственность, нам жалка прекрасная земля наша.

есть уже что-то

Нам не разрушение, не смерть страшны; напротив, в этой минуте есть что-то поэтическое, стремящее вихрем душевное наслаждение; нам жалка наша милая чувственность, нам жалка прекрасная земля наша.

душевное явление

Он постигнул во всей силе эту мысль.

После «эту мысль»: верно, он истинный в душе художник и поэт

Он представил человека как можно прекраснее; его женщина дышит всем, что есть лучшего в мире.

женщина его, о как она создана для жизни, для наслажден<���ия>, как она дышит

Он представил человека как можно прекраснее; его женщина дышит всем, что есть лучшего в мире.

прекрасного [в природе]

Ее глаза светлые как звезды, ее дышащая негою и силою грудь обещают роскошь блаженства.

Какую роскошь блаженства обещают ее светлые как звезды глаза, ее дышащая негою и силою грудь

И эта прекрасная, этот венец творения, идеал земли, должна погибнуть в общей гибели наряду с последним презренным творением, которое недостойно было и ползать у ног ее.

идеал земной красоты

И эта прекрасная, этот венец творения, идеал земли, должна погибнуть в общей гибели наряду с последним презренным творением, которое недостойно было и ползать у ног ее.

должна погибнуть безжалостно

И эта прекрасная, этот венец творения, идеал земли, должна погибнуть в общей гибели наряду с последним презренным творением, которое недостойно было и ползать у ног ее.

видеть это прекрасное творение

Слезы, испуг, рыдание — всё в ней прекрасно.

всё в нем прекрасно

В его картинах целое море блеска.

У него везде

Это его характер.

нет.

Тени его резки, сильны, но в общей массе тонут и исчезают в свете.

но однако же в общей массе

Кисть его можно назвать сверкающею, прозрачною.

Его кисть

Выпуклость прекрасного тела у него как будто просвечивает и кажется фарфоровою; свет, обливая его сиянием, вместе проникает его.

а. Его

б. Тело у него про<���свечивает?>

в. Выпуклость прекрасного тела просвечивает у него [как]

Выпуклость прекрасного тела у него как будто просвечивает и кажется фарфоровою; свет, обливая его сиянием, вместе проникает его.

обливая, как будто [обливая] заливая своим сиянь<���ем>

Выпуклость прекрасного тела у него как будто просвечивает и кажется фарфоровою; свет, обливая его сиянием, вместе проникает его.

вместе с тем как будто проникает его насквозь

Свет у него так нежен, что кажется фосфорическим.

нет.

Самая тень кажется у него как будто прозрачною и при всей крепости дышит какою-то чистою, тонкою нежностию и поэзией.

Самая тень у него как <���будто> прозрачна

Самая тень кажется у него как будто прозрачною и при всей крепости дышит какою-то чистою, тонкою нежностию и поэзией.

тонкою, чистою нежностью

Его кисть остается навеки в памяти.

Кисть его надолго остается

Я прежде видел одну только его картину: семейство Витгенштейна.

только одну картину его

Она с первого раза, вдруг врезалась в мое воображение и осталась в нем вечно в своем ярком блеске.

а. Она оста<���лась?>

б. Она с первого разу вдруг врезалась в воображение мое и осталась

Она с первого раза, вдруг врезалась в мое воображение и осталась в нем вечно в своем ярком блеске.

в сверкающем своем блеске

Когда я шел смотреть картину: Разрушение Помпеи, у меня прежняя вовсе вышла из головы.

я позабыл о ней [и]

Я приближался вместе с толпою к той комнате, где она стояла, и на минуту, как всегда бывает в подобных случаях, я позабыл вовсе о том, что иду смотреть картину Брюлова, я даже позабыл о том, есть ли на свете Брюлов.

Я шел

Я приближался вместе с толпою к той комнате, где она стояла, и на минуту, как всегда бывает в подобных случаях, я позабыл вовсе о том, что иду смотреть картину Брюлова, я даже позабыл о том, есть ли на свете Брюлов.

в этих случаях

Но когда я взглянул на нее, когда она блеснула передо мною, в мыслях моих, как молния, пролетело слово: Брюлов!

а. Ког<���да>

б. Но когда она бле<���снула?>

в. Но когда я глянул и далее как в тексте.

Кисть его вмещает в себе ту поэзию, которую чувства наши всегда знают и видят даже отличительные признаки, но слова их никогда не расскажут.

то море поэзии

Кисть его вмещает в себе ту поэзию, которую чувства наши всегда знают и видят даже отличительные признаки, но слова их никогда не расскажут.

только чувствуешь и можешь узнать, всегда чувства наши знают и видят

Колорит его так ярок, каким никогда почти не являлся прежде, его краски горят и мечутся в глаза.

Колорит у него

Они были бы нестерпимы, если бы явились у художника градусом ниже Брюлова, но у него они облечены в ту гармонию и дышат тою внутреннею музыкою, которой исполнены живые предметы природы.

в такую гармонию

Они были бы нестерпимы, если бы явились у художника градусом ниже Брюлова, но у него они облечены в ту гармонию и дышат тою внутреннею музыкою, которой исполнены живые предметы природы.

которою дышат

Но главный признак и что выше всего в Брюлове, так это необыкновенная многосторонность и обширность гения.

Наконец главный признак и общий, самый великий характер Брюлова

Но главный признак и что выше всего в Брюлове, так это необыкновенная многосторонность и обширность гения.

это есть необыкновенная

Он ничем не пренебрегает: всё у него, начиная от общей мысли и главных фигур до последнего камня на мостовой, живо и свежо.

всё у него до последнего камня на мостовой

Обыкновенно художник прежних времен всегда почти избирал себе какую-нибудь одну сторону и в нее погружал весь талант свой, развивавшийся оттого в необыкновенном и каком-то отвлеченном величии.

художники ~ избирали

Обыкновенно художник прежних времен всегда почти избирал себе какую-нибудь одну сторону и в нее погружал весь талант свой, развивавшийся оттого в необыкновенном и каком-то отвлеченном величии.

в нее погружали

Обыкновенно художник прежних времен всегда почти избирал себе какую-нибудь одну сторону и в нее погружал весь талант свой, развивавшийся оттого в необыкновенном и каком-то отвлеченном величии.

до необыкновенного величия

Рафаэль обыкновенно писал одни только лица, одно развитие на них небесных страстей и помышлений, всё прочее, даже одежду, бросал он доделывать ученикам своим.

а. он бросал и отдавал

б. он бросал доделывать

Все другие великие художники, настроенные высокостью религиозною или высокостью страстей, небрегли об окружающем и второстепенном в их картинах.