Николай Лесков - Театральная хроника. Русский драматический театр

В чем же должна состоять эта помощь?

Ответ ясный и простой: в привлечении к театру новых, свежих сил, как успевших уже заявить себя, так и стремящихся заявиться и готовых на искус.

Где же должны быть отыскиваемы эти силы?

Полагаем, столь же неопрометчиво будет отвечать, что повсеместно, по лицу русской земли. Там, на всем великом пространстве этой земли, питомник всяческих талантов и дарований, которые притягивает и берет себе наша столица. Сила всего не в ней самой. При одних дарованиях ее прирожденного населения она скоро заговорила бы языком коломенских моншеров и чухонских кофейниц. Ее лучшие государственные люди, ее даровитейшие литераторы, ее поэты, ученые, художники и ее замечательнейшие актеры — все почти родились не здесь: они увидали свет не под серым небом Петербурга и учились чувствовать не в здешней школе чувства.

Исключения из всего сейчас сказанного если и существуют, то они необыкновенно редки.

Отчего же оскудевший людьми русский c.-петербургский театр не вспомянет о провинциях? Не там ли найден М. С. Щепкин? Не оттуда ли прибыли сюда почтенные Осип Петров и Павел Васильев? Не оттуда ли взяты лучшие имена, украшавшие нашу сцену?

Да, они все почти взяты оттуда.

Но, может быть, нынче на них недород и там? Может быть, земля русская вся изнигилистничалась и оскудела даровитостью? Может быть, одновременно с исчезновением великих поэтов, достойных идти за Пушкиным и за Лермонтовым, исчезли и актеры, способные стать вровень с Мочаловым, Каратыгиным и Мартыновым?

Может быть. Но эти два положения, к сожалению, не в равной степени доказаны. Что у нас нет ни поэтов, приближающихся по силе талантов к Пушкину и Лермонтову, ни молодых романистов, годных идти бок о бок с Гончаровым, Тургеневым, Писемским, — это доказано. Публика не может в этом сомневаться, и ей не на кого сетовать, потому что страницы журналов открыты каждому, желающему выходить на литературную дорогу, и редакции терпят постоянный и тягостнейший недостаток в художественных произведениях. Цены литературного гонорария растут с неимоверною быстротою, и люди, работающие в этом роде с самыми посредственными силами, пользуются в обществе успехом.

Тут дело вполне доказанное, и общество может пенять только на одно свое время. Не то представляет театр.

Из провинций беспрестанно приносятся вести о талантливых людях, фигурирующих при скромнейшей обстановке на тамошних сценах. В хвалах, которые слагаются этим людям, весьма основательно подозревать свою долю преувеличений, может быть, даже и очень больших; но все эти хвалы очень легко поддаются поверке. Можно допустить, что провинция очень нетребовательна, а Петербург не в меру даже строг и разборчив; но допускать это можно только в известной степени, и то не в применении к нынешнему Петербургу, поневоле удовлетворяющемуся даже нынешним Александринским театром. И, кроме того, есть же проба; есть возможность близко узнать силы заставляющих говорить о себе провинциальных артистов, доставляя им средства показать себя при этой самой петербургской публике, обвиняемой в той щепетильной разборчивости, которую ей действительно не стыдно бы обнаруживать и которой она с давних пор не обнаруживает, хлопая по привычке лишь г. Самойлову и не умея отмечать редкой отделки места в игре П. И. Зуброва и из ничего творившего многие роли А. А. Яблочкина.

Пошли ли бы хорошие, пользующиеся заслуженною славою, провинциальные артисты на такие испытания?

Всеконечно, пошли бы. Кто знает театральных людей России, тот знает, что попасть на Императорский театр — это задушевнейшая мечта каждого провинциального актера и актрисы. Иначе этого и быть не может: один только Императорский театр у нас и обеспечивает сколько-нибудь пансионом старость отслужившего артиста, а кому же сладко думать о смерти на госпитальной койке богоугодного заведения? Полагаем, немного эксцентрических людей, которым мило такое призвание.

Но отчего же никто или почти никто из хороших провинциальных актеров не пробует стучаться на петербургскую сцену?

Большою ошибкою будет, если мы подумаем, что они не стучались, да еще и поныне не пробуют стучаться; но будет верно, что этой охоты стучаться все становится менее и менее.

Не странно ли такое явление при виде здешней бедности в даровитых актерах и при внимании к бедности даровитых провинциальных актеров в средствах рассчитывать на кусок хлеба под старость? Не удивительно ли, что охота пытаться на здешнюю сцену уменьшается и почти сходит на нет, как раз параллельно тому, как на здешней сцене убывает и сходит на нет даже тень прямой даровитости?

В чем же тут дело? Затворены ли двери нашей Александринки для новых дебютантов? — Нет, двери отворены. Пробные дебюты дозволяются. — Был ли здесь кто-нибудь из пришлых людей, дебютировавший с успехом? — Были очень многие. — Где же они нынче? — А там же, откуда приходили: в широкой матушке нашей России, кочуют по ярмаркам, голодуют по холодным провинциальным театрам.

Попробуйте на минуту допустить, что дебютанты играли хорошо для смыслящего ценителя игры, но, что по-театральному называется, было дурно приняты публикой.

Ничуть не бывало! — А где тот молодой артист, который приводил в восторг александринскую залу чистою, бесподобною игрою в роли Вышневского в пьесе «Доходное место»? А где Линовская, о таланте которой хотя трудно сказать многое, но которая была бы все-таки здесь кладом для крестьянских ролей? Где даже хорошие артисты, имеющие звание императорских? Где Павел Никитин? Отчего мимо Петербурга проехал в провинцию московский Рассказов — комик, способнее тех, которых мы здесь имеем? Где теперь артист Зубов, которым в прошедшую зиму все были так довольны и которого хвалили и журналы, и газеты? Он неподалеку — в Кронштадте, в том самом Кронштадте, из которого не видна была в Петербурге г-жа Степанова, с весьма многих голосов называемая ныне прямо «первою русскою актрисой». Петербург не усмотрел ее и не усматривает и ныне, и счастье видеть эту действительно прекрасную актрису принадлежит Киеву, где зато у этой высокой артистки и создано достойное ее высокое положение.

Но довольно. Если бы мы стали продолжать выписывать имена известных в России талантливых актеров и актрис, искавших возможности попасть на нашу бесталанную Александринскую сцену, мы бы могли представить весьма длинный список, по прочтении которого степень овладевающего нами недоумения осталась бы та же, что и теперь, когда мы ограничиваемся именами, только что приведенными. Посмотрим лучше: помнит ли все эти имена, или хотя некоторые из них, общество и литература? Просвещеннейшие из любителей русского театра помнят и зачастую вспоминают их, и всегда сетуют, что не видят перед собою этих людей; а литература… Литература вступалась за многих из них, просила за них, свидетельствовала об общем желании их видеть, указывала на возможность их ангажемента без прибавки бюджета, единственно лишь путем сокращения бесконечного числа совершенно ни к чему не способных актрис. В награду за эти хлопоты литература получила одну возможность хорошим опытом убедиться, что упрекать должностных лиц, стоящих во главе ведомств, в слабости характеров не всегда удобно и полезно.