Сергей Валянский - Забытая история русской революции. От Александра I до Владимира Путина

Легко понять, что аграрная политика Столыпина создала почву для острых конфликтов, не изжитых потом аж до 1930 года. В европейской части России лишь около четверти выделившихся из общины получили согласие сельского схода, тогда как остальные пошли на укрепление земли в собственность против воли односельчан. Выход из общины часто сопровождался столкновениями выделяющихся с крестьянами-общинниками, а последних с властями, которые столь же интенсивно стремились покончить с общиной, как прежде пытались её законсервировать. В то же время весьма нередко в роли ревнителей «общинных традиций» выступали деревенские богачи — кулаки, использовавшие старые порядки для эксплуатации односельчан.

Анализируя сходные процессы в разных странах мира, мы можем сделать вывод, что экономическое раскрестьянивание села и увеличение городского населения России в начале ХХ века, бесспорно, соответствовало историческим потребностям. Основные экономические проблемы России конца XIX — начала ХХ века, это: аграрное перенаселение (в центральных районах свободной земли практически не было), нехватка капиталов, узость внутреннего рынка. И решать их следовало, исходя из магистрального направления развития страны — индустриализации. Но индустриализации не началось, а раскрестьянивание пошло само по себе, как побочный и никого из числа властителей не интересующий процесс, порождая социальную напряжённость и целый ряд других отрицательных общественных явлений. Благо, хоть бродяг вдоль дорог не вешали, как это было в Англии в XV–XVII веках. Впрочем, и повесили кое-кого: за 8 месяцев 1906 года по решениям военно-полевых судов было казнено 1102 человека, более 137 в месяц.

1907 , август . — Русско-английское соглашение о разделе сфер влияния в Азии, оформление Антанты.

1908 , март . — Создание организации «Союз Михаила Архангела». Май. — Закон о постепенном в течение 10 лет введении всеобщего обязательного среднего образования.

1909 , апрель . — Правительственный кризис.

Об аграрной реформе Столыпина бродит немало мифов. То ли она удалась, то ли нет. Часто пишут, что он смог бы достичь отличных результатов, если бы не тупой крестьянин, который «оказывал противодействие» и не желал становиться «мелким собственником». Но дело-то в том, что слой мелких собственников как раз был создан, а земля превратилась в товар. В относительных числах стали собственниками 22,1 % общинников. Было продано 3,4 млн. десятин, или 19,7 % всей укреплённой в собственность земли. И оказалось, что проблемы в сельском хозяйстве возникают не из-за отсутствия или присутствия права на продажу-покупку земли. Даже наоборот, введение земли в торговый оборот ухудшило ситуацию!

Экономические итоги реформы были следующие. Количество лошадей (в расчёте на сто жителей) сократилось в европейской части России с 23 в 1905-м до 18 в 1910 году. Количество крупного рогатого скота — соответственно с 36 до 26 голов. Средняя урожайность зерновых упала с 37,9 пуда с десятины в 1901–1905 годах до 35,2 пуда в 1906–1910 годах. Производство зерна на душу населения снизилось за тот же период с 25 до 22 пудов. И если к 1913 году доход на душу деревенского населения всё же увеличился (о чём не устают вспоминать любители реформатора), то только благодаря прекрасным в целом погодным условиям последних лет этой эпопеи (неудачным был только 1911 год). А также из-за повышения цен на сельхозпродукцию на мировом и внутреннем рынке и отмены выкупных платежей. К тому же с 1901 по 1913 год посевная площадь в 62 губерниях империи (без Закавказья, Туркестана и Дальнего Востока) расширилась на 15,6 %. Это обстоятельство, а также рост урожайности обусловили увеличение годового сбора сельскохозяйственных культур.

Таким образом, имеющиеся успехи получились вопреки реформе Столыпина, а неудачи напрямую связаны с нею. Можем предположить, что если бы Пётр Аркадьевич просто ничего не делал, результат для страны мог бы быть лучше.

Проблема аграрного перенаселения этой реформой тоже не была решена. Несмотря на то, что доля сельского населения в начале ХХ века несколько снизилась, — с 87 % в 1898 году до 82 % в 1913 году, тем не менее прирост сельского населения существенно превышал скорость раскрестьянивания. Абсолютное число сельских жителей продолжало расти, увеличившись за этот период на 22 миллиона человек, а среднегодовая миграция селян в города в 1908–1913 годах не превышала 500 тысяч человек.

Деревню, в силу самой идеологии проводимой Столыпиным аграрной реформы, покидали, разорившись дотла, прежде всего самые бедные и, как правило, безграмотные и неприспособленные к городской (и ни к какой прочей) жизни люди, не имеющие какой-либо специальности и надежды её получить. В результате в городах быстро собирался взрывоопасный контингент нищих, голодных и никому не нужных масс париев, представлявших собой идеальную базу для социальных потрясений и революций. Не они ли позже — через 15–20 лет, составили костяк так называемых «двадцатипятитысячников» и прочих отрядов ВКП(б), вернувшихся на село?..

Создавая армию безработных, правительству следовало озадачиться созданием рабочих мест в городах, направив избыток населения в промышленность, но об этом не было и речи. С другой стороны, даже относительное уменьшение численности крестьянства требовало интенсификации сельского хозяйства, поскольку общее число едоков увеличилось, а работников на селе становилось относительно меньше. Вот почему не только создание новых рабочих мест в городах, но и сельское хозяйство требовало вложения капиталов, о которых никто не ставил вопроса. Причём для поднятия сельского хозяйства нужно было укрупнение хозяйств, иначе они не могли стать рентабельными.

Так реформа не решала и задачу индустриализации.

Промышленность России была незначительна по объёму, в сравнении с промышленностью Западной Европы и США. Но она уже носила вполне капиталистический характер, вследствие чего, несмотря на свою незначительность, создала многочисленный пролетариат, оторванный от земли и подверженный всем кризисам капиталистического производства. По понятным причинам она не могла конкурировать с иностранной промышленностью на внешнем рынке, а имея только один рынок — внутренний, — всецело зависела от него. Но наш внутренний рынок, вследствие общей бедности, имел малую ёмкость, что не давало российской промышленности развиваться до размеров, свойственных промышленности стран Запада. Но и это не всё: на нашем собственном внутреннем рынке действовали невыгодные для отечественного производителя торговые договора, а потому иностранцы побивали нашу промышленность и тут тоже.