Газета Дуэль - 2009_11(610)

В буржуазном обществе нет проблем с внедрением изобретений. Работодатель не пойдёт на затраты по получению патента на изобретение, если он не собирается его внедрять или не видит перспективы его продать. А покупать лицензию на использование изобретения будет только тот, кто собирается его внедрять. Если потенциальный патентообладатель (автор технического решения и работодатель) не видит перспективы получить за техническое решение хоть какой-то барыш, он даже не будет подавать заявку на получение патента. Патент не просто устанавливает право собственности на изобретение, но и право на охрану изобретения в государственном и даже в межгосударственном масштабах. Патент - это охранный документ, который позволяет патентообладателю оградить себя от промышленного шпионажа конкурентов. Владелец предприятия, прежде чем переоборудовать производство под новую технологию или выпуск новой продукции, обкладывает новое производство, образно говоря, патентами. Получение патента для владельца предприятия диктуется необходимостью охраны уже внедряемого нового.

В Советском Союзе была совершенно другая ситуация с внедрением изобретения, были совершенно другие побудительные мотивы в получении авторского свидетельства. Поскольку рассмотрение заявки на изобретение и получение авторского свидетельства было совершенно бесплатным, перед советским изобретателем не стояла дилемма оформлять изобретение или не оформлять, его не мучила проблема спроса на его изобретение. Если он считал, что его техническое решение отвечает всем признакам изобретения (в этом ему совершенно бесплатно помогал патентовед предприятия, на котором он работал), то он стремился получить авторское свидетельство. Ведь обладание авторским свидетельством на изобретение создавало авторитет изобретателю у окружающих. Немаловажную роль играла и поощрительная премия. Она равнялась двумстам рублям, что в переводе на сегодняшние эрэфийные деньги составляет более двадцати тысяч рублей. Бесплатное получение авторского свидетельства, с одной стороны, создавало атмосферу свободного изобретательского творчества, а, с другой стороны, приводило иной раз к проблемам в вопросах внедрения изобретений.

Проще всего внедрялись изобретения, заявителями которых были НИИ, а их было подавляющее большинство. Созданные в результате выполнения научно-исследовательских работ, заказчиками которых, как правило, были предприятия, они на этих предприятиях и внедрялись. Также без осложнений внедрялись изобретения, решавшие производственные проблемы предприятия заявителя, авторами которых были сами работники предприятий. Эти изобретения способствовали развитию предприятия. Дополнительным стимулом по внедрению изобретений было также то, что долю от экономического эффекта от внедрения изобретения получал не только автор изобретения, но и те, кто принимал участие во внедрении изобретения, причём равную авторской.

Сложнее происходило внедрение изобретений отдельных авторов, если внедрение этих изобретений требовало значительных капитальных затрат. Материалы по таким изобретениям рассматривались в министерствах, передавались на рецензию в НИИ по направлению для решения вопроса о технической и экономической целесообразности внедрения изобретения. Материалы изобретения, как говорится, передавались по инстанциям, в которых мог возникнуть и возникал человеческий фактор в лице неповоротливого или недобросовестного чиновника. Бывали случаи, когда интересы изобретателя пересекались с интересами НИИ, занимавшегося той же проблемой, которую уже решил в своём изобретении изобретатель. Эта неприятная для НИИ ситуация могла привести к субъективному подходу при рецензировании изобретения. В этих условиях изобретателям приходилось ходить по инстанциям и доказывать значимость своего детища. Самые настойчивые изобретатели привлекали на свою сторону прессу. В газетах появлялись статьи о зажиме талантов. Статьи о единичных случаях волокиты допущенной чиновниками при решении вопроса о внедрении важных для народного хозяйства страны изобретений и породили миф о невостребованности большинства изобретений в Советском Союзе. Причём одним из доводов сторонников мифа являлось то, что в западных, цивилизованных странах подобные случаи волокиты не встречаются. Но зададимся вопросом: возможны ли в принципе сами такие критические статьи на «благословенном Западе»? Да ни одному западному журналисту даже в голову не придёт критиковать владельца предприятия за нежелание внедрять изобретение. Это частное дело владельца предприятия.

Всякое утверждение о каком бы то ни было большинстве должно основываться на конкретных цифрах. Есть ли такие данные у А. Каменщика и у ему подобных распространителей мифа? Нет! И не может быть. Поэтому они голословны. Не для того в Советском Союзе была создана государственная система поддержки и поощрения изобретательства, существовавшая полностью за счёт государственных средств, чтобы затем на государственном уровне создавать препоны по их внедрению. Утверждение о том, что в Советском Союзе большинство изобретений оставалось невостребованными, не соответствует действительности.

Итак, я попытался осветить особенности внедрения изобретений в буржуазном обществе и в советском обществе. Обратимся теперь к нашей Эрэфии. Основная проблема с внедрением изобретений в нашей стране сегодня заключается в отсутствии в промышленности предпринимателей, которые были бы реальными организаторами производства, которые могли бы заинтересоваться новыми техническими решениями. Промышленные предприятия захватили рвачи. В этом весь корень зла. Но такое объяснение для А. Каменщика, как он пишет сам, «выглядит слишком простым», поэтому в противовес он приводит пример внедрения изобретения 1982 года, совершенно не понимая, что примеры из советских времён не показательны для анализа сегодняшних проблем внедрения изобретений в нашей Эрэфии. Более того, в рассуждениях он приводит совершенно неприемлемый сегодня показатель нормы прибыли. В Советском Союзе этот показатель существовал, поскольку существовала система ценообразования. Но сегодня у нас за окном не Советский Союз, а Эрэфия. Откройте форточку, господин А. Каменщик, и убедитесь. В Эрэфии, как и в любой другой стране с рыночной экономикой, нет понятия нормы прибыли. Откройте положение любого акционерного общества, любого предприятия (промышленное оно или торговое) и убедитесь, что первый его пункт всегда гласит: целью деятельности предприятия является получение максимальной прибыли. В Эрэфии, как и во всём буржуазном мире, нет ограничений на прибыль. Более того, увеличение прибыли выгодно государству, так как чем больше прибыль предприятия, тем больший налог с него сдирает государство в свою казну.