Станислав Лем - Так говорил… Лем (Беседы со Станиславом Лемом)

- Я хотел бы вернуться к профессору генетики, о котором вспоминал минуту назад. Если даже знаменитый ученый не может сказать, над чем работают его коллеги в военных лабораториях, это значит, что мы сидим на мине. Через десять лет может оказаться, что она уже давно взорвалась, только результаты этого мы разглядим позже.

- Это возможно. Как вы знаете, после падения Советского Союза неожиданно из небытия возникли тайные атомные и биологические города, которые имели только номера и были полностью изолированы от мира. Потом оказалось, что, несмотря на все меры безопасности, разразилась ужасная эпидемия сибирской язвы, ибо смертоносные бактерии вырвались на свободу. Эта сибирская язва (несмотря на весь кошмар, который в последнее время пережила Америка), разумеется, дело старое, потому что уже есть новые, еще более опасные бациллы. Но даже когда подписана международная конвенция о прекращении экспериментов с биологическим оружием, то ничего нельзя спрятать лучше, чем именно бактериологическое оружие. Лаборатории наверняка находятся в глубоких штольнях под подвалами убежищ, спрятанных внутри Скалистых гор.

- В тоталитарных государствах такая таинственность возможна, но в демократических странах это, пожалуй, маловероятно.

- Ну что вы говорите? Ведь если бы не несколько прокоммунистически настроенных, а также жадных до денег типов, Советы никогда бы не узнали об американских работах над атомной бомбой.

- Но это была мировая война, у журналистов были закрыты рты. Выдающиеся советские ученые догадывались, в каком направлении идут американские работы. Знали также и немецкие физики, иначе не строили бы с такой поспешностью фабрики по производству «тяжелой воды».

- Извините, ведь до сегодняшнего дня в строгой тайне держатся даже размеры плутониевой бомбы. Хотя известно, каким должен быть заряд, но по меньшей мере способ функционирования этой бомбы окутан полной тайной. К счастью, еще нельзя пойти в магазин и купить себе книгу под названием «Как собрать в ванной водородную бомбу».

- Я когда-то разговаривал с руководителем клиники Медицинской академии в Варшаве, который сказал, что нет здоровых людей, есть только плохо диагностированные.

- Согласен.

- Таким образом, все мы являемся или будем больными. Однако поскольку уже существует возможность составить генную карту человека, легко догадаться, что она вызовет огромный интерес со стороны работодателей, которые охотно узнали бы, чем может заболеть лицо, претендующее на работу. Может быть, раком?..

- Не забывайте, что в нашей жизни большую роль играют внешние факторы. Под их влиянием процесс образования злокачественных опухолей может остановиться или отступить. Людей, которым уже оставались считанные дни до смерти, через какое-то время можно встретить здоровыми, прогуливающимися по парку. До конца неизвестно, от чего зависит, может ли болезнь отступить или же нет.

Важно также то, что процесс изменений в тканях, приводящий к злокачественным новообразованиям, довольно продолжителен. Ведь не бывает так, что человек в одночасье оказывается поражен раком. Различны темпы болезненного процесса и результаты терапевтического воздействия. Количество вариантов здесь на самом деле огромно. Из всего этого следует, что открытие универсального лекарства от рака невозможно.

- Сейчас вы отвечаете на вопрос, будет ли открыто лекарство от рака, что действительно является важной проблемой, но меня больше интересует, не приближаемся ли мы к временам, когда работодатель потребует от своего работника предъявить генную карту и вдобавок карты генов его отца и деда? Насколько далеки мы от такой перспективы?

- Это будет зависеть от законодателей. Например, уже сегодня с помощью генетических исследований, то есть анализа невидимых невооруженным глазом частичек ткани на одежде жертвы, можно идентифицировать виновников насилия или убийства. Недавно в какой-то местности в Германии исследованиям подверглись восемнадцать тысяч человек, для этого им приходилось лизать ватный тампон на палочке, что позволило идентифицировать виновника преступления.

- И каждый из нас имеет абсолютно неповторимую секвенцию генов?

- На самом деле секвенция генов не является чем-то неповторимым, но повторяться может чрезвычайно редко.

- И как велика эта вероятность?

- Это может повториться только один раз на несколько сотен миллионов человек. Благодаря методике идентификации с помощью генетических исследований практически можно быть уверенным на 99,99 процента. Идентификация отпечатков пальцев является очень важным доказательством, но еще большее значение имеет правильная интерпретация генетического кода.

- Не вызывает ли у вас опасение возможность раскрытия генотипов?

- Отрезок генотипа, позволяющий идентифицировать виновника, невелик. Такой фрагмент действительно мог бы быть опознавательным знаком и служить, например, для легитимизации. Однако я не думаю, что какое-нибудь правительство согласится на раскрытие генотипов целиком.

- А по какой причине?

- Потому что такая ситуация напоминает проблему тайны исповеди. Был такой случай, когда невинный человек был осужден за убийство и попал в камеру смертников, тем временем некто другой исповедался ксендзу в этом убийстве. Священник, который, разумеется, хотел спасти осужденного, получил в архиепископстве освобождение от тайны исповеди, но этому воспротивился прокурор, так как по его мнению такой прецедент мог бы вызвать лавину похожих случаев. Эта история показывает, что, с одной стороны, всегда будет оказываться сильное давление, однако с другой - не менее сильное сопротивление. Поэтому я исключаю возможность, что полные геномы будут помещать в паспортах. Большинство государств стремится скорее к защите частной жизни своих граждан.

- Специальные службы, однако, должны принимать на работу четко определенный тип людей. Например, изучение командирами геномов кандидатов на службу в антитеррористических бригадах - дело социально оправданное. Я не думаю, чтобы в таких случаях придерживались закона соблюдения тайны личных данных.

- В подобном случае это действительно имело бы значение, учитывая, что возможно установить, например, восприимчивость такого агента к болезням, определить остроту его зрения, чувствительность к свету, рефлексы и т.д., однако знание генной карты может пригодиться только до определенной степени.

- Почему?

- Потому что не существует ни одного гена, свидетельствующего, например, о таланте игры в шахматы или решения ребусов. Я читал, что один человек сумел сделать из своих двух дочерей чемпионок по шахматам, несмотря на то что они не обладали никакими врожденными способностями в этой области. Таким образом, нет генов «шахматных» или генов, располагающих к игре в футбол. В этом смысле нет также генов, классифицирующих человека как пригодного к службе в специальных подразделениях.