Юнна Мориц - Эссе

И пошла-понеслась мода на такой «четвертый сорт» похвалы, вопиющей, однако, громче всего о полной глухоте и абсолютном непонимании проблемы «русский поэт» — «русская поэтесса».

От этой награды — быть поэтом, а не русской поэтессой — отказываюсь в пользу нищих духом. В пользу проглоченных и выплюнутых, морально контуженных.

Мой пароль — глаголы женского рода, и я вхожа туда, где моя жизнь и душа — между молотом и наковальней, между Сциллой и Харибдой, между гармонией вечного и демонизмом сиюминутного. «Вот моя деревня, вот мой дом родной, вот качусь я в санках по горе крутой», — как сказал бы поэт из букваря, по которому я училась в раннем детстве.

У страхов есть одно, самое страшное, свойство — они от страха сбываются. Отвага и честь — единственный способ этого избежать, а все остальные способы (например, притаиться и ждать, приручить, одомашнить свой страх, кормить его из ладони, желать от него похвал за такое хорошее поведение!) только увеличивают количество и качество реальных угроз. Поэтому нет у нас выбора, кроме отваги и чести. Русская поэзия предлагает судьбе и личности русской поэтессы всего и только два приговора: сильным — тяжкий, слабым — легкий. И лучше не говорите, что якобы я называю белое черным, предпочитаю черное белому, вижу все в мрачном свете, усложняю простое, драматизирую обыденное («Самая великая драма — самый обычный день» — Эмили Дикинсон.)

От самого белого бывает черно в глазах (например, от чистого листа!), а сквозь самую черную толщу нашего незнания и неведения сеется иногда ослепительно ясный свет поэтической сути. Где же еще блуждать и обретаться свету, как не во тьме? И какой глупец зажигает свой свет, когда все уж ясно и видно, ясновидно?

Однако в XX веке вдруг оказалось, что гораздо легче блеснуть роскошью знаний и опыта, нежели вообразить и обвести чертой гигантскую область неведомого, непостижимого для роскоши наших знаний и опыта. И даже ослепительно освещенный тупик (пусть он трижды рай!) — безнадежнее в нашем деле, в искусстве, чем самый темный лабиринт с расставленными там ловушками и легендарными кознями.

Свет Поэзии — он доступен тем, кто своими глазами вглядывается в этот неугасающий мир — сквозь глаза поэта, как сквозь бинокли, догадываясь, что Сила Воображения — это не «лошадиная сила» лжи, усугубляющей детали «в пользу тех или этих», а сила, продвигающая к зареву, равно и к лучу той самой сути, которая нас проясняет — со всем нашим тяжким скарбом житейских рутин, угрызений, трудов, трагедий и душевных страданий.

Вот мечта Маяковского, конечно, сбылась — есть «много поэтов, хороших и разных». Огромное множество. И — замечательно, я их люблю, а кого я не люблю — тех любят другие. Но не могу назвать ни одного из братьев-поэтов, кто мог бы и захотел бы, и добровольно бы согласился с подобающими достоинством и честью нести сан русской поэтессы после Анны Ахматовой и Марины Цветаевой, в наши дни, вместо нас, уж незнамо как летая между Сциллой и Харибдой и выжимая те ахмацветы, цветахмы…

Как же быть поэтессой в России, не проглоченной и не выплюнутой, не польститься и не податься в братья-поэты?!

К вопросу: «Быть или не быть?»

— Вы были в Кракове?

— Была.

— А где вы жили?

— В пустом громадном доме пана Г.

— А как же вы попали в этот дом?

— Достала из кармана ключ и открыла двери.

— Вы шутите?

— Нет. Я всегда открываю двери ключом. А если ключ, который у меня в кармане, к дверям не подходит — значит, я не туда попала.

— А как же тогда быть?

— Быть не там, где нельзя быть. А быть там, где нельзя не быть.

…В этом месте как раз я пою «И на бизань косые паруса».

Никакая лапша из «ценностей западной демократии» не способна заглушить «ангельские песни бомбежек» Альянса, который изначально поставил своей целью разгромить на Балканах не режим Милошевича, а международное право.

Уничтожив международное право, НАТО объявило себя правозащитной военной силой, которая в обход мандата ООН может разбомбить дотла любую страну, не глядя с небес в глаза ее граждан, чтоб не портить себе нервы. Война в летающих памперсах с издевательским названием «гуманитарная». Нужен был прецедент, и косовская модель подходила наилучшим образом под доктрину вооруженной защиты прав человека в зоне этнических конфликтов. На земле полным-полно таких зон. Кроме того, есть толковые книги, где написано со знанием дела, как создается национальный конфликт, как и кем он используется и как прекращается, чтобы вспыхнуть в подходящий момент. Этнические конфликты — это всегда политический механизм, всегда есть куда вторгнуться.

Послав на фиг международное право и мандаты ООН, военный блок стран, представляющих 7 % населения нашей планеты, вторгся в воздушное пространство суверенного государства, стирает его в порошок, прекрасно спасает людей одной национальности и еще прекрасней уничтожает людей другой национальности, а главное — узаконил свое исключительное право наводить всемирный порядок сообразно своим представлениям о прекрасном. Что в этом случае делать остальным 93 % населения нашей планеты?.. Хороший вопрос.

А Пиночет был менее жесток, чем Милошевич? А военно-обиходное словечко «зачистка» (земли от людей!) менее жестоко? Зачистка Турции от курдов не взывает к защите прав человека? Но именно «Косово самым наглядным образом демонстрирует потребность в дипломатии, подкрепленной убедительной военной силой», — цитата из классика хавьеризма-соланизма. Почему именно Косово? Хороший вопрос.

«Мы поможем сербам свободно выбрать себе достойное демократическое правительство под контролем НАТО», — вещает звезда альянса. Выборы под контролем НАТО — это свободные выборы?.. Альянс обещает осчастливить народы своим протекторатом. Протекторат — колониальная форма правления, результат неравноправного договора, видимость сохранения признаков государственности при полном подчинении воле государства-протектора. Интересно, кому это понравится? Кое-кому — точно.

По новой доктрине НАТО, если вдруг альянсу покажется, что в какой-то стране существует «угроза демократическим ценностям Запада», эту страну будут бомбить до тех пор, пока не устроят там свободные выборы под контролем иностранных войск. Сюда же вполне логично было бы добавить еще одну доктрину: все жители стран, не входящих в альянс, используются на запчасти для жителей стран, входящих в альянс, — в порядке гумпомощи победителям!

Мания преследования в виде угрозы демократическим ценностям Запада, переходящая в манию величия в виде установления нового мирового порядка с помощью войн и протекторатов на выжженных землях, — это в чистом виде паранойя. Не потому ли светлые мечты о мировом господстве Альянса и коммуно-фашистов совпадают? Хороший вопрос.