Валерий Демин - Тайны русского народа. В поисках истоков Руси

Современное русское слово «год» также древнейшего происхождения. Его лексическая основа восходит к санскритскому многозначному слову «gу» , в первую очередь служащему для обозначения понятий «бык» и «корова» (это значение сохранилось в современном русском языке «говядина», образованного от устаревшего ныне «говядо», означавшего всякую крупную рогатую скотину — быка, вола, корову), а также в производном от «говядо» и ставшем бранным слове «говно». Но санскритское «gу» означает также «звезды» и «лучи света» (и кроме того, «речь» — откуда русское «говорить»), что, несомненно, раскрывает его космические корни и делает понятным астрально-циклическое происхождение самого слова «год».

С неотвратимым воздействием неведомых космических сил (в том числе и астрально-природных циклов) связано понятие «рок», имеющее временнуе происхождение (ср.: «срок»). В древнерусском языке оно означало не только «судьбу» (как это имеет место в современном языке), но и «год» (в украинском языке это значение сохранилось и поныне). Этимологически понятие «рока» восходит к санскритскому слову «rac» , где оно означает в первую очередь «созидать», «творить», «создавать», «устраивать», «упорядочивать», что в целом соответствует пониманию Космоса как упорядочивающего начала. Но космическая сущность рока предполагает наличие в нем неких непреодолимых законов в виде неизбежной судьбы. Роковая предопределенность — это вовсе не божеское предначертание. Это — несравненно большее, глубинное и непостижимое. В мифологической традиции против рока и судьбы бессильны любые Боги. Вселенская неотвратимость рока определяет жизнь людей и ход истории. Как и другие космически насыщенные категории, рок связан с речью или ее эквивалентами. Само слово «речь» является производным от однокоренного ему слова «рок» (ср.: «реку», т. е. «говорю», «пророк»). К этому же лексическому гнезду примыкают слова «рокот» и «рык».

Известна и смягченная трактовка образа Ярилы, сближение его с Богами солнечного пантеона и даже отождествление с Солнцем, как это сделано в весенней сказке А. Н. Островского «Снегурочка». Великий русский драматург опирался на нижегородскую трактовку языческого мифа о Яриле — Боге Солнца, любви и плодородия. Дожившая до наших дней легенда гласит: в стародавние времена Земля пребывала во мраке и стуже, но пришел Бог Ярила и озарил ее своим светом, согрел своим теплом. Тогда-то и родился из недр Земли Человек. Был он сначала несмышленышем, пока не просветил его разум Ярила своей молнией. С тех пор и стал человек властелином во Вселенной. [173] См.: Русская ономастика и ономастика России. Словарь. М., 1994. С. 287.

В своем беллетризованном переложении древнерусских легенд и преданий Островский использовал образ и другого славянского Божества — Леля , придав ему чисто человеческие черты. О Леле слышали очень многие, но подробностей не знает толком никто. Бесспорно лишь одно: Лель — Бог любви. Далее мнения расходятся. Одни уподобляют его мальчику, наподобие греческого Эрота или римского Амура-Купидона; вырастая, Лель превращается в Полеля. Другие склоняются к признанию в далеком прошлом развитого культа Бога любви, сведения о котором оказались начисто утраченными. Третьи вообще считают Леля литературным вымыслом, берущим начало от мифологов польского Возрождения и Просвещения.

Действительно, прямых летописных свидетельств о Леле не сохранилось, есть лишь косвенные — фольклорные и лингвистические. Например, хорошо всем знакомый припев русских и других славянских песен «люли-люли» восходит к первоформе «ой, лелю!», где «лелю» — звательный падеж от имени Лель. Его-то, Бога любви, и призывают поющие и танцующие. Точно так же русское слово «лелеять» означает высшее проявление любви и нежности.

Древним народом, заложившим вместе с пеласгами и эллинами основу греческого этноса, были лелеги. Страбон называет лелегов кочевниками, по пути их передвижения всюду оставались курганы. Они были союзниками троянцев и разделили с ними горечь поражения. В наименовании народа «лелеги» явственно проступает имя Бога Леля. Данная корневая основа обнаруживается и в других словах, в частности — в названиях птиц: русск. «лелек, лелька» — козодой; укр. «лелит» — сова; польск. «лелит» — сова, сыч; турецк. «lдilдk» — аист. Хорошо известны также русские женские имена Леля и Ляля, и их вовсе не обязательно трактовать, как уменьшительные от общеевропейского имени Елена.

Несомненные функции животворящего плодородия обнаруживаются и у знаменитого русского «скотьего Бога» Велеса (Волоса) , покровителя стад и символа неотделимого от их количества богатства. Относительно происхождения его на первый взгляд простого имени за последние два столетия было выдвинуто немало версий. [174] См.: Волошина Т. А., Астапов С. Н. Языческая мифология славян. Ростов н/Д, 1996. С. 82–91. Однако, несмотря на оригинальность некоторых соображений, не приходится особенно сомневаться в тесной связи имени Велеса со смысловым и лексическим гнездом, куда входят слова «велеть», «повелевать», «великий» и их дальнейшие трансформации «воля», «владение», «власть», «вельми» и т. д. В конечном счете Волос-Велес оказывается семантически сопряженным с понятиями «вол» («бык») и «волот» («великан»). Кроме того, совсем неслучайным представляется и корень «лес» во втором слоге имени «скотьего Бога». Возможно прочтение «в[еликан] лес[а]» — или «лесной великан». Не исключено, что здесь оказались наложенными друг на друга несколько смыслов.

Любопытно, что от имени Бога Волоса образовано одно из русских народных наименований созвездия Плеяд — Волосыни. Волосыни — дочери Волоса-Велеса. Тем самым обнаруживается космоургическая и звездно-творительная сущность «скотьего Бога». Одновременно прослеживаются параллели с другими образами индоевропейской мифологии. Как известно, эллинская история Плеяд насыщена самыми неожиданными событиями и перипетиями. Уже говорилось, что одна из семи Плеяд была титанида Майя — мать Гермеса. Нелишне однако напомнить: сами Плеяды — дочери титана Атланта. А раз в более поздней славяно-русской версии Плеяды-Волосыни — дочери Волоса-Велеса, то значит, в отдаленном прошлом, на стадии нерасчлененных еще культур, у Атланта и Велеса был единый праобраз. Целью настоящей главы не является разработка темы легендарной Атлантиды и ее сопряжения с Гипербореей. Тем не менее мысль о былой тождественности великана Атланта и волота Велеса напрашивается сама собой.

Единение с Вселенной осуществлялось для русских людей не только в мире жизни, но и в мире смерти, через который пролегала дорога в мир бессмертия. По представлениям наших предков, связь человека с космической стихией после смерти усиливалась, поскольку он естественным образом переходил из одной жизни в другую — более высокую, переселяясь из земной среды обитания в неземную — космическую. Для этого умершему, в соответствии с незыблемым ритуалом, создавались все необходимые условия: сооружалось жилище-хоромина (гроб или подземный сруб); давался «в дорогу» набор необходимых предметов (высокородным усопшим — еще и животные, а в ряде случаев — умерщвленные слуги и наложницы); разжигались погребальные костры, помогающие душе умершего переселиться в мир иной (в дохристианские времена предки славян и руссов сжигали усопших или погибших на погребальном костре или в погребальной ладье — в современном похоронном обряде отголоском древних традиций служит огонь поминальной свечи), насыпались на местах захоронений курганы (их имитацией и поныне остается надмогильный холм).