Валерий Демин - Заветными тропами славянских племен

Осознанию общих корней славянства, пониманию, что все славянские народы — лишь ветви единого древа, а также вере в великое будущее славянского мира во многом способствовала легенда о правах, дарованных нашим пращурам самим Александром Македонским. В средние века в Европе, Византии и на Руси чрезвычайно популярным и распространенным было предание о том, что после завоевания Индии Александр Македонский повернул на Север и достиг Ледовитого океана. Здесь он не только запер в горах дикие народы Гоги и Магоги (в фольклорных сказаниях, в отличие от Библии, используется множественное число), но и в поисках эликсира бессмертия («живой воды» русских сказок) добрался до расположенных далеко на севере Островов Блаженных, то есть Гипербореи.

Уходя с берегов Ледовитого океана, Александр Македонский успел сочинить и даровал всему роду славян жалованную грамоту о незыблемых привилегиях на веки вечные. Грамота сия переписывалась и публиковалась бессчетное количество раз в русских хронографах и летописцах, где по-разному поминается и Ледовитый океан: и «полунощное оиянское Ледовитое море», и «море полночное великое Окиан Ледовитый», и т. п. Ниже дается — в силу большей компактности и внятности — перевод, заимствованный из прижизненного издания «Хроники всего мира» (1551) Марцина Бельского, свидетельствующий, между прочим, что легендарная грамота в те времена воспринималась почти всеми славянскими историками как достоверный документ):

«Мы, Александр, сын верховного Бога Юпитера на небе и Филиппа, короля Македонского на земле, Повелитель мира от восхода до захода Солнца и от полудня до полночи, покоритель Мидийского и Персидского королевства, Греческих, Сирийских и Вавилонских и т. д. Просвещенному роду славянскому и его языку милость, мир, уважение и приветствие от нас и от наших преемников в управлении миром после нас. Так как вы всегда были с нами, в верности искренни, в бою надежны и храбры и всегда безустанны были, мы жалуем и свободно даем вам навечно все земли от полунощного моря великого Ледовитого океана до Итальянского скалистого южного моря, дабы в этих землях никто не смел поселяться или обосновываться, но только род ваш, и если бы кто-нибудь из посторонних был здесь обнаружен, то станет вашим крепостным или прислужником со своим потомством навеки…»

Понятно, что легендарное предание о грамоте Александра Македонского позволяла значительно снизить хронологическую планку славянской истории и предыстории. Создавалось впечатления, что славяне существовали всегда и уже в эллинистический период они играли заметную роль на исторической арене и уже тогда среди других народов они были равными среди равных. В определенной мере это противоречило Несторовой летописи, точнее — ее догматизированной интерпретации, в соответствии с которой фиксированная хронология славянства начиналась где-то в момента появления болгар на Балканах (то есть с середины VII века), а история русского народа загонялась в прокрустово ложе «норманской теории» с ее нелепой начальной точкой отсчета где-то в середине IX века.

Нестор не располагал документами ранее «Договора Олега с греками». В осмыслении предыстории Руси он доверял устным преданиям. Но и здесь информация, доступная первому нашему летописцу, не позволяла заглянуть в глубь прошлого дальше того времени, когда славяне «сели» на Дунае. Отсюда вовсе не вытекает, что Нестор ограничивал славянскую и русскую историю выше обозначенными хронологическими рамками. Напротив, сама «Повесть временных лет» содержит совершенно недвусмысленное указание на тот несомненный факт, что жизнь на территории будущей России процветала по крайней мере и в начале 1-го тысячелетия новой эры, а не только в конце его. Речь идет о знаменитом «хожении» по Русской земле апостола Андрея Первозванного (рис. 70):

«Когда Андрей учил в Синопе и прибыл в Корсунь, он узнал, что недалеко от Корсуни — устье Днепра, и захотел отправиться в рим, и направился в устье Днепровское и оттуда пошел вверх по Днепру. И случилось так, что он пришел и остановился под горами на берегу. И утром поднялся и сказал бывшим с ним ученикам: „Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать Божия, будет город великий и воздвигнет Бог много церквей“. И поднялся на горы эти, благословил их и поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы этой, где впоследствии возник Киев и пошел по Днепру вверх. И прибыл к словенам, где ныне стоит Новгород, и увидел живущих там людей — каков их обычай и как моются и хлещутся, и удивился им. И отправился в страну Варягов, и пришел в Рим, и доложил о том, как учил и что видел, и рассказал: „Удивительное видел я в Словенской земле на пути своем. Видел бани деревянные, и разожгут их сильно, и разденутся догола, и обольются квасом кожевенным, и возьмут молодые прутья, и бьют себя сами, и до того себя добьют, что вылезут еле живые, и обольются водою студеную, и так оживут. И делают это постоянно, никем не мучимые, сами себя мучат, совершая таким образом омовение себе, а не мученье“. Слушавшие это — удивлялись. Андрей же, побыв в Риме, пришел в Синоп».

Эта легенда, которую вслед за Нестором, приводят практически все русские летописи, считается соответствующей реальным событиям и фактам только в рамках истории церкви. Что касается светских историков-«профессионалов», то они в один голос признают ее недостоверной, выдуманной и искусственно вставленной из-за конъюнктурных соображений. Такая точка зрения доминировала и считалась недискуссионной на протяжении всего времени, когда новозаветные легенды (как, впрочем, и ветхозаветные) считались мифологией чистейшей воды. Лично я так не считаю и никогда не считал. Все апостолы — такие же исторические личности, как и их Учитель. А потому и путешествие Андрея Первозванного по территории южной и северной Руси — вплоть до острова Валаама, древнего русского святилища — считаю в высшей степени вероятным.

В данном же случае речь идет о другом, а именно о том, что Нестор прекрасно знал: во времена пришествия апостола Андрея жизнь на Руси кипела в полную силу. Всюду, где прошел по Русской земле Андрей Первозванный, он видел не живущих по-скотски, «звериньским образом» людей, как это рисовалось позднейшим христианским хронографистам и историкам шлёцерско-карамзинской ориентации, а процветуающие славяно-русские общины, занятые насыщенным и продуктивным трудом — строительством, хлебопашеством, охотой рыбной ловлей, обучением ратному делу и т. д. Повсюду высились укрепленные города и крепости, окруженные мощными бревенчатыми стенами. И если не было еще Киева (что тоже еще вопрос!), то на берегу Волхова жизнь била ключом. Можно предположить, что слова летописца о месте, где «идеже ныне Новъгородъ», относятся к первой русской столице — Словенску, куда, собственно, и направлялся любимый ученик Иисуса Христа. Грубо говоря, с этих позиций совершенно не важно, кто именно путешествовал в ту пору по древней Руси. Важно другое: в летописи сохранились достоверные сведения о жизни наших пращуров в те далекие времена.