Журнал современник - Журнал Наш Современник 2008 #9

Действительно, новая социально-культурная феноменология несводима к какой-либо одной известной, исторически реализованной цивилизации, культурно-историческому типу или идеологической системе. В драматичных событиях последнего времени проступает контур какой-то иной, по-своему целостной, хотя не слишком внятной семантики. То есть не исключено, что, находясь на кромке ветшающей исторической конструкции, мы присутствуем при зарождении вполне определенной цивилизационной альтернативы - со своими ценностями, законами и логикой социальных институтов.

Анализ социального транзита становится постепенно одним из главных стимулов развития социогуманитарных дисциплин.

Стремительная коррозия институтов и ценностей грозит превратить планету в лабораторию, сотрясаемую экспериментами по отысканию "золотой формулы" иного миропорядка. Находясь в прихожей нового миллениума, мы воочию наблюдаем динамику ценностных мотиваций, мозаику социокультур-

ных клише, их полифонию, конкуренцию, симбиоз… Дело, однако, не только в калейдоскопичном умножении горизонтов практики и столкновении ее причудливых моделей. С повышением могущества цивилизации растет также уровень специфичных обременений, умножается реестр рисков. Причем распад высокоорганизованной системы, осколки сложных механизмов способны по ходу дела порождать масштабные катастрофы.

Рубеж XXI века предоставил современникам редкий шанс почувствовать гул исторической тектоники, ощутить дрожь расходящихся плит цивилизации. Но переживая ускорение бега времени, сталкиваясь с радикальностью перемен, мы все так же, сидя утром в уютном кафе, слышим речи и читаем тексты, исполненные на прежнем языке. Реляции о пришествии новой земли и нового неба буднично творятся с помощью приставок: "пост", "нео", "анти", "транс", "квази", "мета", - старательно фиксирующих факт новизны, но не способных сообщить что-то существенное о ее сути.

Привычный категориальный аппарат, терминологический запас минувшего века: постиндустриальное и информационное общество, социальный постмодерн, новый мировой порядок, конец истории, столкновение цивилизаций, равно как многие другие ярлыки и этикетки, прилагаемые к возникающим на планете ситуациям, напоминают скорее ярмарку тщеславия, нежели свидетельствует об интеллектуальной прозорливости или пророческом даре. Однако именно их дефектность поднимает ставки на рынке рационального прогноза, повышает спрос на методы постижения усложняющейся на глазах реальности.

Государство и трансформация

При демократии власть - это влияние… Но в чистейшей форме такое влияние может заключаться просто в тихом совете.

Фредерик Форсайт

Трансформации в сфере общественного устройства предопределены многими причинами, проявляются же они в деформации институтов представительной демократии и публичной политики, переменах в стилях управления, генезисе влиятельных субъектов социального действия, мутации форм государственности и транзите суверенитетов.

В сплетениях межгосударственных связей также возникают специфические коллизии. Происходит коррозия международных отношений как системы взаимодействия национальных государств. Токи перемен влияют на статус интернациональных бюрократических структур, в результате прежнее поколение международных организаций, наподобие ООН и ряда связанных с нею учреждений, переживает затяжной, возможно, фатальный кризис.

Набирающая очки стилистика глобального управления - во многом порождение деятельной транснациональной среды, все еще пребывающей в становлении и в узком смысле состоящей из разнообразных ТНК и ТНБ, иных корпораций / конфигураций "давосской культуры", то есть которую можно было бы счесть экономической. Но тут необходим некий лексический сдвиг для фиксации особенностей нарождающейся реальности. Уместнее, наверное, на сегодняшний день определить ее как геоэкономическую, поскольку речь идет не просто о новых формах хозяйственной деятельности, а об инновационной системе социального управления и власти.

Иначе говоря, в данной среде все чаще проявляется феноменология, которая содержит совокупность функций, выходящих за рамки производственных и рыночных связей и все более соотносящихся с политической стороной жизни общества.

В ХХ веке уже проявлялась тенденция к слиянию политических институтов с экономическими, стремление восстановить административный или иной контроль над экономической деятельностью, реализовав некий грандиозный управленческий проект. Методы при этом существенно разнились: от явных, грубых форм администрирования, свойственных социалистической и корпоративной (фашистской) моделям государственности, до гораздо более гибких форм косвенного управления, проклюнувшихся в системах финансового контроля или в модификациях ТНК 2.

Так что наряду с витринным конфликтом прошлого века между "социализмом" и "капитализмом" на протяжении столетия развивался менее очевидный, но, пожалуй, более универсальный процесс формирования государств-корпораций, сопровождавшийся подавлением экономического многоголосья, компрометацией либерализма, отчетливой технологизацией управления, тотальным социальным контролем 3.

Выстраиваемый посредством подобных методов строй обладает, однако же, заметной ригидностью, представляя (вполне в русле просвещенческой парадигмы) скорее механизм, нежели организм. Между тем в нынешнем транзитном состоянии мира - причем как в экономике, так и в политике - все более заметную роль играет альтернативная генерация схем и методов управления. В частности то, что может быть определено как проектная и сетевая культура, гибкие амбициозные корпорации, преследующие трансэкономические цели, другие организмы, действующие в логике самоорганизующейся критичности.

В мире ощутимо, подчас агрессивно заявляют о себе неформальные центры влияния чрезвычайно широкого спектра.

Непубличная власть, уже владея сложными схемами организационного / хозяйственного управления, наращивает мощь финансово-правовых кодов, усиливая их изощренность и проделывая впечатляющую эволюцию от господства над материальными объектами к управлению социальными субъектами, все более сливаясь при этом с привычными формулами власти. Подобная диархия постепенно пронизывает практически всю социальную феноменологию - политическую, экономическую, правовую, одновременно подчеркивая ее подвижный и транзитный характер.

Сегодня можно составить обширный реестр близких по предмету, но разных по содержанию явлений и институций, связанных с жизнью современного человека, что указывает на присутствие в ткани общества несхожих организующих принципов (аттракторов). Скажем, гражданское общество и общество массовое; демократия представительная и управляемая; либерализм, понимаемый как свобода и полнота прав личности, и неолиберализм как универсальность ценностей рынка, акцентирующая функциональный аспект индивида (т. е. фактический субъект неолиберализма - не личность, а предприятие). Наконец, национальный суверенитет и складывающаяся на иных принципах корпоративная система мировых связей.