Газета Завтра - Газета Завтра 234 (73 1998)

Такая перспектива открывалась перед любым головастым и резвым студентом и пять, и два года назад. И поэтому вузовская молодежь не ринулась защищать Дом Советов и советскую Конституцию в 93-м и не отказалась голосовать за Ельцина в 96-м.

Теперь на дворе год 1998-й. Меньшинство уже все между собой поделило, и все необходимые ему структуры укомплектовало. Расширять производство и сферу услуг в планы разбогатевшего меньшинства не входит. Его процветание строится на финансовом ростовщичестве, экспорте сырья и энергоресурсов и импорте харчей и шмоток. А поскольку для этого не требуется новых образованных кадров, то меньшинству и обслуживающей его власти нет нужды сохранять то число студентов, которое имеют нынче вузы.

Многотысячные студенческие толпы на Новый Арбат вытолкнули слухи о грядущем введении платного обучения для 75 процентов соискателей дипломов. Студенчество не желает околеть как класс от финансовой удавки. Оно пишет на плакатах: “Образование — не только кошелькам” — и требует выставить вон из правительства вице-премьера Сысуева и министра Тихонова, с именами которых связывается плата за обучение. Пока студенты протестуют лишь против козней отдельных чиновников, а не против режима, который, создавая колониальную сырьевую экономику, умерщвляет могучую прежде систему высшего образования.

Шахтеры воевали не с режимом, а с обрушевшейся на них нищетой целую пятилетку, и только сегодня начинают выдвигать политические требования впереди экономических. На этом фоне студентам не понадобится много времени для просветления их мозгов, которые приспособлены к тому, чтобы быстро учиться.

Как успешно студенчество проходит уличные университеты, можно было заметить уже на первой его массовой манифестации в Москве.

Метров за триста до пересечения Нового Арбата с Садовым кольцом группа студентов в колонне принялась скандировать: “Сти-пен-дию!” К ним через мегафон тут же обратился один из лидеров комсомола Павел Былевский: “Чего вы глотки дерете — вон там ваша стипендия!” И показал на роскошный особняк банка “Российский кредит”, на отделку и оборудование которого был затрачен не один миллион долларов.

Мгновенной реакции на реплику Былевского не последовало. Но чуть погодя один из оравших про стипендию студентов сказал другому: “Надо было захватить камней в сумки и разбить стекла в этом банке. Без бития стекол никто нас не услышит”.

У Дома правительства, где завершился студенческий марш, его организаторы — деятели московского профсоюза образования — попотчевали молодежь призывами бороться за свое право учиться и объявили митинг закрытым. Некоторые студенты восприняли это как должное, а среди некоторых пошли разговоры: “И это все? Лабуду послушали и разошлись? А первого сентября придешь в университет и тебе скажут: или плати три тысячи долларов и учись, или иди гуляй. Надо тут палатки ставить, костры разводить и сидеть до тех пор, пока гарантий на бесплатную учебу не будет”.

В Воронеже студенты уже ставили палатки у здания областной администрации. В Москве без этого, вероятно, дело так же не обойдется, ибо выбор у большинства студенчества невелик: либо освоить университеты уличной борьбы, либо покинуть стены своих нынешних университетов навсегда.

Николай АНИСИН

Николай АНИСИН. Железные дороги страны разблокированы. Но причины, из-за которых они были перекрыты, остались. Насколько вероятно, что акции протеста на рельсах в скором времени будут возобновлены? Вы только что вернулись из Ростовской области — из города Шахты, проведя с пикетчиками почти сутки. У вас наверняка есть своя точка зрения на сей счет, свой прогноз. Но прежде всего мне хотелось бы узнать ваше мнение: соответствовал ли показ по телевидению акций по перекрытию железных дорог тому, что было на самом деле?

Виктор АНПИЛОВ. Я приехал в Шахты в пятницу около двенадцати ночи. И что сразу меня поразило: на путях вдоль станции не менее полутора километра занимали палатки. Были они установлены и на откосах рядом с рельсами. Везде горели костры, вокруг сидели не менее тысячи человек. А по телевизору в Москве я видел только две-три палатки и жалкую кучку людей. Им в телерепортажах из Шахт высказалось сочувствие, но одновременно давалось понять: из-за них, мол, страдает великое множество пассажиров, из-за них на железных дорогах скопилось множество грузовых поездов, в том числе и с опасными грузами, которые могут взорваться и отравить все ближайшие города. То есть телевидение скрывало массовость шахтерских пикетов и исподволь противопоставляло интересы пикетчиков интересам всех прочих граждан. Но посеять вражду к протесту шахтеров не удалось. Вот у меня в руках ксерокопия телеграммы: “Профсоюз работников химических отраслей выражает братскую солидарность с шахтерами в борьбе за оплату труда в полном размере, за право на человеческие условия жизни. Желаем стойкости в достижении поставленных целей. Председатель Росхимпрофсоза Станин”. Скрывало телевидение и солидарность с шахтерами их земляков самых разных профессий. Шахты когда-то были благоустроенным, зеленым городом, славным не только высокими достижениями в труде. В нем выросли пять олимпийских чемпионов по тяжелой атлетике, была отличная боксерская школа и первоклассные культурно-воспитательные учреждения. Теперь дороги в городе разбиты, троллейбусные линии постоянно обрываются, денег в бюджете нет не только на спорт и культуру, но и на медицину и образование. Шахтеры в пикете на рельсах не отделяли себя от других жителей Шахт, их требования не расходились с интересами города, и город их всемерно поддерживал.

Н. А. Кем осуществлялось руководство шахтерской акцией на рельсах — официальным профсоюзом, специально избранным стачкомом или какой-то группой неформальных лидеров?

В. А. Первыми пришли на перекрытие дороги горняки двух шахт — “Юбилейная” и “Майская”. Когда их увидел на рельсах наряд из Центральных механических мастерских, которые обслуживают все шахты, то он сообщил об этом своим коллегам-ремонтникам — и они присоединились к пикету. Потом приехали со своими палатками горняки с других шахт и шахтостроители. Единого органа управления акцией за всю неделю создано не было. Представители разных трудовых коллективов поддерживали порядок на своих участках и согласовывали между собой требования, не учреждая формальный штаб руководства.

Профсоюзные деятели на акции присутствовали. Их легко было узнать среди шахтеров, они выделялись добротными пиджаками и мясистостью… Главной их задачей, насколько я понял, было не допустить на акции преобладания политических требований: партий нам тут не надо, красных знамен не надо. Но влияние профбоссов на шахтеров было достаточно ограниченным. Им, например, не разрешили убрать транспарант “Власть — трудящимся!”. Остались на пикете и красные знамена. В субботу 23 мая, когда утром в ожидании Немцова на станции собралось огромное количество народа, а он не приехал, профбоссы решили свернуть стихийный митинг, но шахтеры им этого не позволили. Митинг состоялся и принял резолюцию с самыми жесткими политическими требованиями.