Газета Дуэль - 2008_5 (554)

Все три составляющих национального комплекса должны находиться в равновесии. Выпячивание генетической основы приводит к шовинизму, территориальных особенностей - к местечковой замкнутости, исторического своеобразия - к политизации и агрессивности. Знать своё территориальное и историческое своеобразие нужно, гордиться им - можно, потому что для самовоспроизводства нации оно нуждается в постоянном обозначении.

Несколько слов о преувеличении генетической составляющей национальных комплексов, так пугающем Вельгу и "кого-либо ещё". Эта составляющая, как и в психофизиологической наследственности индивидуума, образует не более 25% национального комплекса. Даже в наше время, в шенгенской Европе, национальная причастность не ставится никому в вину. Помню телеинтервью Мирей Матье на нашем телевидении. Наш журналистик жевал свою мочалу: "Вся Ваша жизнь прошла в песне. Можете ли вы сказать, что Ваша родина - песня?" Мирей, морщась, выслушала перевод и, вздёрнув носик, отрезала: "Моя Родина - Франция!!!" Браво, певица! Ещё одно наблюдение из трагических дней Беслана. Семилетний мальчик успокаивает мать: "Не плачь, мама. Я с тобой. Я же осетин!" Молодец, мальчик! Настоящим мужчиной растёт. Но, представьте, что русский малыш, спасшийся от гибели, а в той школе, открою секрет журналистики, были и русские, сказал бы маме: "Я же - русский!" Как взвился бы Вельга: "Это губительно!". Как билась бы в истерике вся журналистская ср...нь: "Открытые проявления русского фашизма!" "Даже семилетние мальчики твердят, что они русские, а ведь в этой школе были не одни русские!" "Проявления имперских комплексов!" Возникшее "дело" не ограничилось бы серией интервью с маститыми "правозащитниками". Последовало бы несколько заявлений правительств стран Запада "О серьёзной озабоченности", "Об угрозе демократии в России" и т. д. Но русский мальчик так не сказал бы, а если бы и сказал, его мама очень удивилась бы. Уж что-что, а преувеличение национально-генетической составляющей русским, сформировавшимся в сфере национально терпимой византийской культуры, никак не грозит. У русских даже термина для обозначения этой западноевропейской одури не было, пока французский солдатик Chauvin'e вместе со своим императором не попёрли через Неман прививать этим русским недоумкам толерантность.

Со своим "толерантным" подходом к истории Руси Вельга, как нечувствительная фотопластинка, конечно же, не мог увидеть в дали веков детали живой жизни русичей. Он сваливает в одну кучу грамотность, образованность и бытовые познания, сплошь и рядом выражаясь таким суконным языком, что диву даёшься, как с такой безграмотностью можно писать о грамотности. Однако же пишет и советы даёт! Зачем в статье о грамотности жирным шрифтом им выделено слово "обжа – мера поверхности, от величины которой зависел налог (Абрамович Г.В.)"? Эта фраза - мера безграмотности Вельги вкупе с Абрамовичем. Обжа - суточная норма вспашки одного ратая на одной лошади, служившая одновременно мерой площади (а не поверхности!). Величина подати зависела не от "меры поверхности", а от размера обрабатываемой крестьянским двором пашни. Но обжи и прочие обиходные знания, вроде уволок, моргов, фарсангов и, представьте себе, акров, существовали у всех наций. Чукчи, например, изобрели полтора десятка терминов, описывающих разновидности снежного наста, белорусы - десяток терминов для обозначения разновидности болот и т. д. Эти бытовые знания ничуть не сказывались на грамотности одних или безграмотности других народов. Вельга пытается протолкнуть мыслишку, что у русских голова была до отказа забита обжами и поэтому в ней уже не оставалось места для грамоты. Омерзительные потуги! Это у начётчика Вельги не осталось места для познания русского языка.

Ещё одну ляпу сморозил Вельга (и опять вкупе с экспертом!) по поводу отсутствия у русского человека времени для обучения грамоте: "К XI в., как известно, произошёл переход от подсечного земледелия к пашенному, требовавшему приложения больших усилий для (что значит "для"? – в русском языке нужно "от". - А.Б.) земледельца (Шапиро А.Л.), что не способствовало появлению свободного времени для изучения грамоты". Г-н эксперт, очевидно, видел вспашку - тракторную, по телевизору, а вот подсечно-огневое возделывание земли он, явно, не видел даже на картинке. Вельге следовало бы подумать (если бы он смог сделать это самостоятельно) вот о чём: "Весь технический прогресс идёт по пути снижения трудозатрат, а эти русские придурки вдруг бросили, по Шапиро, лёгкий способ обработки земли и перешли на более трудоёмкий. Почему???" Но этот вопрос у Вельги не возник, возможно, потому, что он заранее был уверен в ответе: недоумки, у которых голова забита обжами, дежами, зобницами, кунами, векшами и прочая, и прочая, и должны поступать не как "цивилизованные" люди.

На самом деле переход от подсечно-огневого земледелия произошёл не к XI в. Он тогда только начался и постепенно стал преобладать. Частично же в лесной зоне он сохранялся вплоть до Столыпинской реформы. Дело в том, что подсечно-огневой способ решает не столько вопрос вспашки, сколько проблему удобрений, без которых на русских суглинках не много вырастишь. В связи с малочисленностью скота у крестьян навоза хватало только на удобрение огородов. На лесной почве, удобренной древесной золой (калиевое удобрение) прекрасно растут репа и просо, поэтому и в XIX в. крестьяне лесной зоны вдобавок к участкам пашни зачастую обрабатывали и ляды. Ляда плодоносит 4-5 лет, затем истощается, и её надо забрасывать, готовить новую. Устройство ляды - каторжный труд. Нужно срубить участок леса, причём так, чтобы стволы не падали, оставались на весу, но сокодвижение в них прекратилось (для просушки), затем сжечь их, убрать несгоревшие корни и прочие остатки, посеять семена в золу, забороновать их суковаткой и т.д. Всё это делалось на небольших клочках среди леса (чтобы ветер не разнёс огонь, а потом золу), которых у семьи было несколько. Добраться до места полевой работы для крестьянина всегда было проблемой, отнимающей время и силы лошади, поэтому люди эпохи подсечно-огневого земледелия жили в лесу, вблизи ляд, деревеньками в 3-8 дворов (вески). Чтобы пообщаться, почувствовать себя членами человеческой общности, они могли позволить себе лишь собираться иногда в определённые места на аграрно-культовые праздники - субботки (от слов "совместное бытие, со-бытие, со(у)бытие). Вот в ту эпоху, действительно, было не до грамотности. Именно пашенное земледелие, несшее в себе значительное повышение производительности труда и появление прибавочного продукта, который можно было изъять в пользу феодальных властей для решения общественных задач, ликвидировало лесную замкнутость, способствовало развитию культуры и грамотности, а Вельга с Шапиро ставят всё с ног на голову и нам предлагают последовать их примеру.