Газета Дуэль - 2008_5 (554)

СОЮЗ МИЛЮКОВА И АЗЕФА В БОРЬБЕ ЗА ПОРАЖЕНИЕ РОССИИ В РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЕ

9 февраля 1904 года Япония без объявления войны вероломно напала на Россию. Началась русско-японская война, в ходе которой Россия потерпела ряд серьезных военных поражений. Тем не менее, поскольку резервы Японии были ограниченными, а Россия к началу 1905 года уже сумела перебросить на Дальний Восток значительные силы, то исход войны в пользу России фактически был предрешен.

Сибирская дорога пропускала уже 14 пар поездов в день, вместо четырех в начале войны. В Манчжурии было сосредоточено около 300 тысяч человек. На жизни же внутренней России война практически не отразилась. Государственный банк ни на один день не останавливал размен банковских билетов на золото. Урожай 1904 года был обильный. Промышленность увеличивала свое производство, в том числе и в результате военных заказов, обеспечивавших, между прочим, повышение заработной платы рабочим, прежде всего в оборонной отрасли. В то время как экономика и финансы страны Восходящего солнца оказались сильно подорванными войной.

К середине 1905 года Россия должна была бы преодолеть трудности, обусловленные отдаленностью театра военных действий от основных жизненных центров страны. В этом случае победа России над Японией была весьма вероятной.

Однако либералы и социалисты всех мастей и окрасок мгновенно осознали, что победа России в войне будет означать усиление самодержавия и надолго отодвинет их планы прихода к власти, в то время как поражение наших войск может стать козырной картой в борьбе с царем.

В этой связи печатный орган либералов журнал «Освобождение» писал в те дни:

«Если русские войска одержат победу над японцами, что, в конце концов, не так уже невозможно, как кажется на первый взгляд, то свобода будет преспокойно задушена под крики ура и колокольный звон торжествующей Империи».

Так русские либералы нашли себе достойных союзников в лице японских агрессоров. И японцы с восторгом приняли этот союз. По данным российской разведки, только на пропагандистские цели, направленные против России, японское правительство тратило до 10 миллионов иен в год – по современному курсу около 500 миллионов долларов США.

Возглавлял и координировал всю эту «бескорыстную» помощь русской революции бывший военный атташе Японии в Петербурге полковник Акаши, заверивший русских революционеров:

«Мы готовы помогать вам материально на приобретение оружия, но самое главное, чтобы движению не давать остывать и вносить, таким образом, в русское общество элемент постоянного возбуждения протеста против правительства».

В начале XX-го века на политическую арену России выходят эсеры, специализирующиеся на террористических актах и убийствах русских государственных деятелей. Одной из первых жертв эсеровского терроризма становится министр внутренних дел Сипягин. Затем последовали убийства полтавского губернатора князя Оболенского и уфимского губернатора Богдановича, министра внутренних дел Плеве, генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича…

Самое печальное заключалось в том, что русское образованное общество буквально рукоплескало убийцам царских слуг, а наши доморощенные любители свободы категорически отказались осудить красный террор. В этих условиях русское либеральное масонство просто не могло не протянуть братскую руку политическому терроризму, чтобы общими усилиями нанести решающий удар по алтарю и трону. В процессе этого единения в октябре 1904 года в Париже прошел так называемый съезд оппозиционных и революционных партий. От либералов на съезде участвовали князь Петр Долгорукий, Милюков, Струве, от эсеров Азеф, Чернов и Натансон. Кроме того, в работе съезда принимали активное участие польские, армянские, еврейские, финские, латышские и грузинские националисты.

Самое пикантное заключается в том, что либерально-террористический съезд проводился на деньги, выделенные японским правительством. Правда, в своих воспоминаниях Милюков пишет, что о финансировании парижского съезда спецслужбами Японии он узнал лишь после его окончания:

«Закулисная сторона съезда стала мне известна гораздо позднее из книги Циллиакуса о «Революции и контрреволюции в России и Финляндии». По своему происхождению этот съезд должен был носить чисто пораженческий характер.

Мысль о съезде явилась у поляков на амстердамском социалистическом съезде; прямая цель была при этом воспользоваться войной с Японией для ослабления самодержавия; Циллиакус снабдил оружием польских социалистов. Он же и ввел на съезд Азефа и, несомненно, участвовал, в качестве «активиста», в попытке осуществить, по его же словам, «глупейший и фантастичнейший, но тогда казавшийся осуществимым» план ввезти в Петербург морем оружие в момент, когда там начнется восстание.

План этот, действительно, закончился добровольным взрывом зафрахтованного для этой цели английского парохода «Джон Графтон», застрявшего в финляндских шхерах. Деньги, которые были нужны для пораженческих мероприятий, были получены Циллиакусом целиком или отчасти через японского полковника Акаши с определенной целью закупить оружие для поднятия восстаний в Петербурге и на Кавказе, — и Азеф должен был быть об этом осведомлен».

Впрочем, трудно поверить в искренность слов Милюкова, что об участии японских спецслужб в парижском съезде он узнал лишь из книги Циллиакуса. Ведь Милюков участвовал в принятии всех решений и резолюций съезда. В том числе и тезиса о полезности для дела освобождения России ее поражения в войне с Японией. Так что Ленин не был первым, кто призвал к поражению своего правительства в войне. Пальму первенства в этом позорном вопросе следует отдать союзу кадета Милюкова и полицейского агента и по совместительству эсера Азефа.

Ну, а после парижских объятий Милюкова с Азефом на имя японского императора из России, как по мановению волшебной палочки, посыпались тысячи телеграмм от представителей «передовой» интеллигенции и студенчества с поздравлениями с победами доблестной японской армии и флота. Дело дошло до того, что газета «Наша жизнь» открыто возмущалась тем фактом, что какие-то студенты посмели провожать на войну солдат и, как выразилась газета, этим поступком замарали свой мундир. В Самаре один из священников отказался исповедовать привезенного из Манчжурии умирающего от ран солдата, поскольку тот на войне убивал людей.

Вообще в поведении интеллигенции того времени было что-то запредельное. Вот, например, как генерал-майор российского Генерального штаба Е. И. Мартынов в своей работе «Из печального опыта русско-японской войны» описывал поведение наших нравственно убогих интеллектуалов, возомнивших себя совестью нации: