Арсен Мартиросян - Конец глобальной фальшивки

Ну, и в заключение интересный пассаж из этой ноты, точнее, два. Во-первых, в начале ноты использован термин «сферы интересов», распространенный Гитлером и Риббентропом на ту линию разграничения этих самых «сфер интересов», которая была утверждена только 28 сентября 1939 г. Странно, но факт, что в этой ноте сей фокус относится почему-то и к договору от 23 августа. Во-вторых, чем ближе к концу этой ноты, тем чаще употребляется термин «сферы влияния». С чего это?! Ведь даже в договоре от 28 сентября использован термин «государственные интересы». Это четко зафиксировано в ст. 1 этого договора. Так не из гитлеровско-риббентроповской ли ноты проистекает неукротимое желание современных фальсификаторов использовать именно термин «сферы влияния» вместо «сферы интересов»?! Но самое главное заключается вот в чем. В тексте ноты говорится: «В Москве во время разграничения сфер влияния правительство Советской России заявило министру иностранных дел рейха, что оно не намеревается занимать, большевизировать или аннексировать входящие в сферу его влияния государства, за исключением находящихся в состоянии разложения областей бывшего польского государства».

Внимательно вчитайтесь и еще более вдумчиво проанализируйте, что здесь написано. А написано вот что. Этот пассаж фиксирует тот факт, что какая-то договоренность на сей счет была. Но она имела место - это прямо вытекает из содержания ноты - только 28 сентября. Иначе не было бы указано, что речь идет о «находящихся в состоянии разложения областей бывшего польского государства». Ведь это же означает время уже после разгрома Польши вермахтом и ввода советских войск на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии для защиты местного населения. Кроме того. Обратите внимание, что в ноте использован следующий оборот - «В Москве во время разграничения сфер влияния правительство Советской России заявило министру иностранных дел рейха…». А это, в свою очередь, означает, что договоренность-то была сугубо устная. Что, кстати говоря, соответствует действительности, потому что Риббентроп и Сталин действительно устно обсуждали эти вопросы, о чем сохранилась запись беседы. Если бы договоренность была бы зафиксирована в письменном виде, то уж ни Гитлер, ни Риббентроп не упустили бы случая обвинить СССР в прямом нарушении положений подписанного документа. Но ведь этого же нет!

Не меньше вопросов вызывает так же и следующее обстоятельство. Внимательно проследите за ниже излагаемым ходом мысли (необходимые аспекты подчеркнуты), основывающейся сугубо на документах. Итак, в статье 2 самого первого «секретного дополнительного протокола» говорится: «2. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Висла и Сана». В «Разъяснении…» говорится уже чуть по-другому: «2. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского Государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Писсы, Нарева, Вислы и Сана». Надо же, вспомнили через пять дней, что куда-то запропастились целые 500 квадратных километров!? Когда же дело дошло до возможного подписания договора о границе от 28 сентября, то из записи беседы Сталина с Риббентропом от 28 сентября 1939 г. вытекает, что Сталин оперировал еще более расширенным толкованием будущей линии границы, но при этом ссылался на протокол от 23 августа!? Вот его слова в записи секретаря германского посольства Хильгера: «… и тогда окончательная граница между Германией и Советским Союзом будет проходить, согласно протоколу от 23 августа 1939 года, по рекам Писса, Нарев, Буг, Висла и Сан». [27] Документы внешней политики СССР, М., 1992, том 22, книга 2, с. 610. Объясните, пожалуйста, как мог возникнуть такой разнобой, да еще и в устах Сталина, всегда отличавшегося исключительной точностью при формулировании тех или иных своих тезисов при их озвучивании особенно перед иностранцами?!

В совокупности все вышеизложенное вместе взятое означает, что мы имеем дело с фальшивкой и никакого самого первого «секретного дополнительного протокола» к договору о ненападении от 23 августа 1939 года не было и в помине! Эту фальшивку состряпали задним числом, опираясь на записи американских агентов в германском посольстве в Москве, в основе которых лежали - и вот это уже явно реальный факт - некие устные договоренности (неизвестного содержания), достигнутые во время переговоров 23 августа.

Здесь необходимо иметь в виду, что, в частности, американцы с самого начала очень внимательно следили за динамикой советско-германских отношений в 1939 г., благо для этого у них были весьма неплохие агентурные позиции в германском посольстве в Москве. Так, 16 января 1939 г. временный поверенный в делах США в СССР У. Керк сообщал госсекретарю США К. Хэллу: «Я получил строго конфиденциальную информацию от сотрудника германского посольства, что в результате переговоров, происходящих в Берлине, в ближайшем будущем будет заключено торговое соглашение между германским и Советским правительствами, предусматривающее расширение германо-советской торговли.. По сведениям моего информатора, предлагаемое соглашение не имеет политического значения». [28] [28] FRUS. 1939. Vol. 1. Wash., 1956. Р 312-313. В этой информации правда соседствовала с неточностями. Да, действительно немцы в тот момент пытались путем разыгрывания карты возможного заключения нового торгового договора спровоцировать зондирование возможности заключения политического договора. Однако Гитлер в тот момент не стал переигрывать, рассчитывая, что Запад все-таки ему уступит. Керк и в последующем регулярно сообщал о ходе дипломатических переговоров, проектах соглашений и т. д. А в представленном им обширном докладе от 6 апреля 1939 г., Керк, используя, в том числе и информацию от этих информаторов, отмечал, что вследствие международной изоляции, в которой СССР оказался в результате мюнхенского соглашения и провала политики коллективной безопасности, возможны кардинальные изменения во его внешней политике. В том числе указал и на возможность сближения с Германией, что «сейчас обращает на себя внимание в первую очередь». [29] FRUS. The Soviet Union 1933-1939. Wash., 1952.P. 750-751 Сменивший Керка [30] Он был переведен на работу в посольство США в Берлине Грумон 22 мая информировал Госдепартамент о том, что располагает агентурными данными, согласно которым между Германией и СССР начался зондаж вопросов политического характера («политической основы»). [31] FRUS. 1939. Vol. I. P. 321 Посольство США в Москве и в дальнейшем располагало весьма объективными данными о ходе германо-советских переговоров в Москве и в Берлине и сообщало о них госсекретарю США. К примеру, используя те же агентурные источники, [32] В этот момент с этой агентурой работал уже Чарльз Болен. 16 августа свою первую информацию о германо-советских переговорах направил новый посол США в СССР Л. Штейнгардт. В этой информации он сделал в целом весьма объективный вывод о том, что «хотя еще, по-видимому, рано говорить о конкретном германо-советском сближении, как это следует из предыдущих телеграмм посольства, устойчивый прогресс в переговорах германского посла с Молотовым за последние два с половиной месяца очевиден. Я убежден также, что Советское правительство не информировало об этих переговорах британское и французское правительства». [33] FRUS. 1939. Vol. I. Р. 335. Правильно написал посол. А кто же сообщает об это заранее?! Не говоря уже о том, что и англичане и французы вовсе не торопились раскрывать все карты всех своих негласных и конфиденциальных переговоров с представителями гитлеровской Германии. Так что намек на скрытность Советского правительства, мягко выражаясь, не совсем был уместен. Но это же янки, разве они что-нибудь понимают с первого раза?!