Андрей Остальский - Нефть: Чудовище и сокровище

В итоге англичане успевали передвигать войска быстрее. Победить в таких условиях не смог бы и самый гениальный полководец. Роммель не без оснований считал свое поражение результатом непродуманности военных планов и непросчитанности материальных ресурсов, смертельно обижался на «штабных крыс», в конце концов, рассердился и на фюрера – настолько, что даже примкнул к заговорщикам. Гитлер побоялся казнить его публично (слишком Роммель был популярен) и заставил покончить жизнь самоубийством.

За отсутствием натуральной нефти гитлеровская Германия продвинулась дальше всех в изготовлении синтетического топлива. Но гигантские заводы, его производившие, оказались слишком легкой целью для союзнической авиации. После нескольких удачных налетов в мае 1944-го министр вооружений Третьего Рейха Альберт Шпеер записывает в своем дневнике: «Я никогда не забуду день 12 мая, когда судьба войны была технологически решена». Он считал, что воевать дальше было бессмысленно, но вслух этого произнести не решался, хотя арифметика была совершенно элементарной и неопровержимой: война требовала бензина с каждым днем всё больше, а становилось его у Германии с каждым днем всё меньше. Никакое чудо уже не могло спасти Вермахт. Весь вопрос был только: когда?

В декабре 1944 года германские войска успешно контратаковали союзников в Арденнах, немцам удалось прорвать линию фронта. Казалось, еще немного, еще чуть-чуть, и ход войны на Западном фронте снова удастся развернуть. В принципе были готовы значительные подкрепления, которые могли определить исход битвы. Но доставить их на поле боя оказалось невозможно. Германские офицеры описывали потом в мемуарах невероятное зрелище: сотни застывших, «умерших» грузовиков – их баки были пусты.

Что-то в этом же духе произошло и с Японией. Лидеры этой страны откровенно формулировали задачу войны: обретение контроля над природными ресурсами, которых у Японии не было вовсе. Без нефти, считали они, у страны вообще нет независимого будущего. Поэтому главным в стратегии было завладеть огромными нефтяными богатствами Юго-Восточной Азии и, прежде всего, Суматры. Вся остальная стратегия и тактика были подчинены этой задаче, включая и нападение на Пирл-Харбор, которое многим показалось достаточно бессмысленным. Но японские стратеги рассчитывали, что тем самым они могут обезвредить американский флот и подорвать мораль противника. Придумавший операцию адмирал Исороку Ямамото позаимствовал идею у своих предшественников, атаковавших Порт-Артур в начале Русско-Японской войны (1904–1905). Он считал, что неожиданная атака на главную военно-морскую базу во многом определила исход той войны. Теперь он хотел повторить тот же прием, упреждающим ударом лишив американцев возможности перерезать морские линии снабжения Японии нефтью.

В реальности американцам всё равно удалось эти линии перерезать, и у Токио не осталось никаких шансов. Даже знаменитые камикадзе – это в действительности продукт не столько самурайского романтизма и самопожертвования, сколько нехватки авиационного горючего. Экономия на невозвращающихся самолетах выходила большая – баки надо было заливать только наполовину… Но и камикадзе не смогли спасти свою страну от поражения: их подвиг был абсолютно напрасным. А как же атомная бомба? Как разгром Квантунской армии? Всё это, конечно, ускорило окончание войны, но в любом случае без нефти Япония была обречена.

Так что достаточно рано в ходе войны стало понятно: обеспечение энергией почти столь же или даже более важно, чем любое самое мощное оружие.

Но еще не кончилась одна война, а американцы задумались о будущей. В 1943 году министр внутренних дел США Гарольд Икес провозгласил беспрепятственный доступ к нефти важнейшей стратегической задачей новой эпохи. «Если когда-нибудь дело дойдет до Третьей мировой, то воевать придется с помощью чьей-то чужой нефти, потому что наша кончается», – объявил он. Потом, в 1948-м, была предпринята попытка развернуть массированную государственную программу по переходу на синтетическое топливо. Ее даже называли «новым Манхэттенским проектом» – по аналогии с программой создания атомной бомбы. «Нью-Йорк таймс» поспешила объявить зарю новой эры:

«На протяжении следующего десятилетия новая индустрия освободит нас от зависимости от иностранных источников нефти», – уверенно провозгласила газета. Но куда там… Вместо обещанных 10 миллиардов долларов государство ассигновало на развитие новых технологий лишь 85 миллионов. В целом производство горючего «из угля, воды и воздуха» оказалось нерентабельным. Между тем, проблема обострилась.

Речь шла уже не только и не столько о будущих потребностях гипотетической (слава Богу!) войны. Само нормальное функционирование и рост американской экономики оказались напрямую привязаны к мировому нефтяному рынку. Мечты об энергетической независимости пришлось оставить, и вместо этого положиться на ближневосточные нефтяные богатства и, прежде всего, на Саудовскую Аравию. Но сам этот регион оказался одним из главных центров нестабильности – из-за арабо-израильского конфликта и «пробуждения» исламского радикализма. Парадоксальным образом американские нефтяные деньги стали мощной подпиткой для экстремизма (см. главу «Нефть и терроризм»).

Арабское нефтяное эмбарго 1973-го года оказалось сильной встряской, заставившей США и другие страны Запада всерьез заняться поиском альтернативных источников энергии – в их развитие были вложены значительные суммы. Но они не могли – и не могут до сих пор – ни в каком приближении заменить нефть, газ и уголь. Ужасным годом в истории США считается 1979. Сначала в Иране пришел к власти аятолла Хомейни, и недостача иранской нефти сразу обернулась резким ростом цен на нее. (Добавьте к этому унижение от захвата заложников.) И не успели американцы опомниться, как под рождество того же кошмарного года советские войска вторглись в Афганистан.

Столь рискованный шаг имел смысл, только если СССР действительно собирался возобновить «Большую игру» с целью дотянуться до Персидского залива и его нефтяных богатств. Это уже было похоже на новую мировую войну – правда, пока энергетическую. Но поражение в ней грозило США и Западу настоящим крахом. Поэтому столько сил было брошено и на поддержку афганского движения сопротивления и на снижение мировых цен на нефть. До предела встревоженная развитием событий вблизи ее границ Саудовская Аравия была открыта к сотрудничеству. Кто же знал, что некоторые «моджахеды» могут со временем эволюционировать в «Аль-Каиду»…

Эти термины не имеют ничего общего с Петроградом, Петродворцом и так далее. Но общий корень всё же есть: имя Петр происходит от древнегреческого слова «камень», а название нефти на том же языке – «петролеум» – означает «каменное масло», то есть маслянистую жидкость, полученную из камня.