Максим Кронгауз - Русский язык на грани нервного срыва

Еще пятнадцать лет назад невозможно было вообразить себе ситуацию, что человека без всякой иронии в разговоре назовут Александром или Константином , и сам он будет так представляться при знакомстве. Это было бы претенциозно, чопорно и даже жеманно. Подобные имена использовались только вместе с отчествами (или уж совсем в особых случаях типа «строгого родительского»: Владимир, ты до сих пор не сделал уроки! ).

Однако все изменилось. И сегодня старый этикет фактически разрушен. В тех ситуациях, где раньше было принято называть собеседника по имени-отчеству, а теперь только по имени, такие краткие имена, как Маша или Володя , воспринимаются все-таки как чрезмерно контактные (интимные, фамильярные и т. п.), и вместо них используются Мария и Владимир , что раньше было недопустимо. Именно так все чаще представляются и незнакомым людям. Вот и превратилась Мария Михайловна в просто Марию .

Интересное смешение двух систем имеет место в ряде телевизионных программ. Когда приглашенный в студию гость имеет высокий социальный статус, ведущий обращается к нему по имени-отчеству. Однако для представления и называния его в речи, обращенной к зрителям, используется имя без отчества, правда вместе с фамилией. По старой традиции, гостя следовало все же представлять, используя отчество. Таким образом, складывается новый публичный этикет.

Изменения речевого этикета относятся, пожалуй, к самым неосознаваемым в языке. Появление новых слов отмечают все – кто с возмущением, кто с любопытством. Речевой этикет, в отличие от слов, практически нигде не фиксируется. И сегодня люди так привыкли к новому этикету, что уверены в том, что он существовал всегда. Те, кто вырос после перестройки, воспринимают его как норму, те же, кто постарше, если и морщатся при таких обращениях, то не всегда понимают почему. Вот так мы и меняемся, даже не замечая этого.

В 60–70х годах в прессе время от времени попадались статьи о том, как портится русский язык. В качестве одного из основных примеров такой порчи постоянно приводилось фамильярное прощание « пока! », которое ни при каких условиях, ни в каком случае не должен употреблять культурный человек. Стоит ли говорить, что сегодня без « пока! » русский язык себе представить невозможно. Его используют и некультурные, и малокультурные, и вполне культурные люди. Короче, все.

У каждого времени свои пугала. Сегодня появилось еще более ужасное « покапока! ». В первый раз я его услышал по телевизору, в телепередаче Сергея Шолохова «Тихий дом». Конечно, в русском языке встречается удвоение слов. Мы можем сказать « здравствуйте, здравствуйте! » или « до свидания, до свидания! », но произносим это в замедленном темпе и даже напевно. А тут меня поразил убыстренный темп речи, так что слышалось только « пкапка! ». Конечно же, это « пкапка! » было только модной калькой с английского « byebye! », своего рода шуткой продвинутого журналиста. И казалось, за границы этой передачи оно не выйдет, так и останется авторской характеристикой. Тем не менее, сейчас я все чаще слышу эту формулу прощания, особенно в речи некоторых «гламурных» персонажей.

Под влиянием английского языка в русском появилось еще несколько вежливых формул. Наиболее прижилось, пожалуй, прощание « увидимся! ». Многие вообще считают его исконно русским. Однако это не так. В русском такое слово, конечно, существовало, но оно никогда не завершало беседу. В отличие от английского « see you! », калькой которого оно является. В английском стандартность этого прощания обыгрывается в известном стишке See you later, alligator / In a while, crocodile , перевести которое на русский нет никакой возможности. Зато существует конгениальный этому стишок, обыгрывающий русские стандарты вежливости: « Как живете, караси? / Ничего живем, мерси! » А совсем недавно по аналогии с « увидимся! » начало использоваться и шутливое телефонное « услышимся! ». Впрочем, пока оно звучит несколько экзотично. В связи с этим меня беспокоит, не появится ли в эпистолярном жанре прощание « упишемся! ». Кто знает!

Наконец, менее повезло авторскому изобретению еще одного журналиста, спортивного комментатора Виктора Гусева. Он заканчивал футбольные репортажи и другие свои передачи еще одной калькой с английского – « берегите себя! ». Однако если в английском « Take care!» абсолютно конвенционально, т. е. является чистой формулой вежливости и никто не вдумывается в его смысл, то русское « берегите себя! » невольно заставляет телезрителей вздрогнуть. Ведь если рекомендуют беречь себя, значит, существует какая-то реальная угроза.

В целом, подобного рода заимствования остаются для многих непривычными и, скорее, должны рассматриваться как модное, но недолговечное явление. Хотя кто знает.

Среди новых «уродцев» речевого этикета есть и исконно русские. Одно из самых нелюбимых мной – новое и уже вполне прижившееся приветствие « Доброй ночи! ». Оно появилось вместе с новым явлением – прямым ночным эфиром. Сначала в речи ведущих, которые таким образом – с особым шиком – здоровались со зрителями / слушателями, звонившими ночью в студию. Потом же « Доброй ночи! » было подхвачено и самими звонившими и даже вышло за пределы студийных бесед. Например, оно иногда используется как приветствие при телефонном звонке в слишком позднее время.

В действительности, появление такого приветствия противоречит многим нормам языка. Во-первых, в европейских языках аналогичная формула ( good night, Gute Nacht и bonne nuit ) используется именно при прощании, в отличие от дневных приветствия типа английских good morning, good evening , немецких Guten Morgen, Guten Tag, Guten Abend или французских bonjour, bonsoir . Это соответствует и обычному русскому прощанию « Спокойной ночи! ».

Во-вторых, в русском языке Доброй ночи! как формула прощания уже существует, хотя и используется значительно реже, чем Спокойной ночи!

В-третьих, в ней представлен родительный падеж, который в русском языке означает пожелание, традиционно используемое именно как прощание: « Счастливого пути! », « Удачи! », « Счастья вам! » и т. д. (с опущенным глаголом « желаю »). Приветствие же выражается другим падежом (« Добрый день! », « Хлеб да соль! »).

В последнее время по аналогии с этим появляются и новые «неправильные» приветствия. Например, в интернете все чаще встречается « Доброго времени суток! », подчеркивающее тот факт, что электронное письмо может быть получено в любое время.

Как лингвист, я бы всячески рекомендовал не расшатывать стройную систему русского этикета и не использовать приветствий в родительном падеже. В том же интернете встречается и более грамотное приветствие « Доброе время суток! ». Игра сохраняется, а правила соблюдены. Но при всем при этом я рискую оказаться в положении авторов, боровшихся с прощанием « пока! ». Ведь последнюю точку ставит не лингвист, а народ. И если слово овладевает массами, а массы – словом, то никакой лингвист не сможет его запретить. Так что поживем – увидим.