Юрий Мухин - По повестке и по призыву . Некадровые солдаты ВОВ

Вот и итог моего повествования.

Обращаюсь к Вам от имени моего дяди Н. И. Близнюка, т. к. он по причине своей природной скромности вряд ли когда-либо сделает это сам, а ведь ему уже пошел девятый десяток. Природу не остановишь, время уходит, а вместе с ним уходят и люди, являющиеся бесценными носителями информации о Великой Отечественной войне, и не только носителями, но и непосредственными участниками тех, уже далеких, исторических событий.

Н.И. Близнюк является мужем сестры моего отца Ф.И. Печеника. Я впервые с ним познакомился в 1955 году, будучи десятилетним пацаном. Все мальчики тогда жили героизмом прошедшей войны, участники военных детских игр делились на «наших» и «немцев», но только в начале 60-х годов, когда мой интерес к войне стал все больше познавательным, я стал обращать внимание на рассказы дяди о войне как о ежедневной, тяжеленной и, скажем так, очень грязной работе. Встречались мы нечасто, шло время, однако в воспоминаниях эпизодов войны дядя никогда ничего не добавлял и не убавлял, как будто это происходило с ним буквально вчера, и до меня постепенно доходило, что все это является истинной картиной войны, расходящейся с историей, написанной генералами, и официальной версией партноменклатуры.

Я сам являюсь давним читателем Вашей газеты, в меру сил и возможностей — пропагандистом идей АВН и, что самое главное, по существу этого письма, целиком и полностью поддерживаю идею написать историю Великой войны, основываясь на материале ее непосредственных участников («один бой»), а не завравшихся бездарных генералов-полководцев.

Именно поэтому я и убедил дядю написать свои воспоминания о войне, и все остальное сделать самому. Записи свои он делал долго, в течение года, а когда закончил и мы с ним встретились, то он попросил меня оставить подлинники ему. По этой причине я высылаю ксерокопии его тетрадей. Таким образом, материал у Вас есть, и Вам решать, как его использовать. В рубрике «Один бой» можно на выбор поместить несколько эпизодов. Пусть Вас не удивляет, что с воспоминаниями Н.И. Близнюка я обращаюсь непосредственно к главному редактору Я знаю Ваш интерес к войне, к использованию техники и вооружения, к тактическим действиям воюющих сторон. Кроме того, заслуживает внимания проблема дезертирства в армии: отставание от отступающей армии в селах со вдовами, самострелы, самообморожения.

Если у Вас или Ваших помощников найдется время прочитать присланный материал, то Вы можете найти в нем много интересного. Например: военные действия наших войск в Иране, подготовка и боевые действия горно-вьючной артиллерии, боевое применение пушки «ЗИС-3», совместные тактические действия танков и самоходных артиллерийских установок (САУ), боевая работа ремонтников танков и САУ.

А.Ф. ПЕЧЕНИК

В верности этой пословицы я убедился лично, а дело было так. В 1938 году, будучи студентом Нежинского техникума механизации сельского хозяйства, решил стать летчиком, прошел медкомиссию, подал заявление в авиационное училище, пришел вызов, и я поехал к родителям рассказать, что буду учиться налетчика. Отцу я и раньше об этом говорил, на что получил ответ: кончишь техникум, получишь документы, а после — хоть к черту в зубы.

Поезд приходил ночью, идти до дома 10 км. Я не стал дожидаться рассвета, пошел один. В деревню входил, когда ранние хозяйки уже доили коров, в избах горели каганцы. Наш дом был на противоположной части деревни, и мне еще предстояло пройти пару километров. Подхожу к дому, в окнах огонек, дверь не заперта, в избе удручающая атмосфера; дед ходит по хате в сапогах, бабушка сидит на припечке, плачет, мать вся в слезах у колыбельки дочери. Спрашиваю, что случилось? Мать сквозь слезы — отца забрали. Тогда многих брали. Для меня был страшнейший удар: что будет с отцом, дадут ли окончить техникум и, конечно, это конец моей летной карьере — мандатная комиссия в училище не пропустит.

В училище не поехал, из техникума не выгнали, отца продержали в тюрьме 11 месяцев и весной 1939 года выпустили. Никому о том, что случилось с отцом, я не говорил. Боялся. Закончил третий курс техникума. Меня вызывают в военкомат, и военком чуть л и не в приказном порядке говорит: поедешь в Харьковское бронетанковое училище. Я ему говорю: «Мой отец арестован, я, как сын врага народа, в офицеры не гожусь». — «Мы знаем, он реабилитирован, и ты поедешь», — в ответ. «А было постановление правительства, чтобы с последнего курса не брать в армию», — настаиваю я.

После еще раза два вызывали в военкомат, угрожали, уговаривали, но я отказался, и тогда военком сказал: «Смотри, ты еще об этом пожалеешь, загоню тебя туда, где Макар телят не пасет». И загнал. После окончания в 1940 году техникума всем выпускникам было предписано: 15 сентября быть дома по месту жительства. Все мы разъехались механиками по МТС, поработали по 2–3 месяца, но 15 сентября я был дома. За сентябрь-октябрь призыв окончился, а я один на все село сижу без дела.

В конце октября повестка: прибыть в Нежинский райвоенкомат 1 ноября. Приехал, людей немного, все незнакомые, с техникума никого. Назавтра — в вагоны и поехали, везли нас семь дней, высадились в г. Нахичевани. И правда, телят я там не видел и пастуха Макара тоже. Так я стал солдатом 80-го горно-вьючного артполка 304-й горно-стрелковой дивизии. [3] В «Дуэли» № 32 2003 г. стали публиковаться воспоминания участника Великой Отечественной войны Н.И. Близнюка под названием «Самоходчик». Память, видимо, подвела ветерана, так как 80-й горно-вьючный артиллерийский полк (командир майор В.Г. Сухорукое) в то время входил в состав 76-й горно-стрелковой дивизии (а не 75-й, как в «Дуэли» № 33) Закавказского военного округа. В рядах этой дивизии начал службу, участвовал в Иранском походе, а затем и принял боевое крещение в сентябре 1941 г. Н.И. Близнюк. В 1942 году части 76-й стрелковой дивизии по железной дороге перебрасывались к Сталинграду. В районе станции Клетская, куда должна была прибыть 76-я, находился хорошо укомплектованный 817-й артиллерийский полк. Обстановка не позволяла переместить его к городу Серафимовичу, где сосредотачивалась 304-я стрелковая дивизия. Поэтому командование 21-й армии и решило прибегнуть к обмену артполками. Так, лишь в 1942 году 80-й артиллерийский полк вошел в состав (той самой) 304-й дивизии. Позднее 304-я стала 67-й гвардейской стрелковой дивизией, а 80-й артиллерийский полк стал 138-м гвардейским арт. полком. Алексей Ванеев. В полку было два дивизиона, я попал во второй, а во втором дивизионе была 4-я учебная батарея. Моя должность «средний унос», [4] Артиллерийское орудие тащили 3–4 пары лошадей (в зависимости от тяжести пушки), каждая пара называлась «уносом», на спинах левых лошадей сидели солдаты, управлявшие ими, их должность тоже называлась «уносом». в подчинении две лошади: конь Писарь и кобыла Поза. Муштра в нашей учебной была особая. Мы за два года службы должны были выйти лейтенантами запаса, все были со средним и незаконченным высшим образованием. Из всех родов войск тяжелее горно-вьючной артиллерии я не знаю: щетки и скребницы из рук не выпускаешь, мало того, после каждого выезда лошадь моешь с мылом — не дай бог, командир в гриве или хвосте увидит перхоть, наряд или губа обеспечены. Выучка доходила до автоматизма-едем галопом с пушками, команда: «На вьюки!» За 4 минуты 20 секунд мы уже идем колонной, пушки уже разобраны и на спинах лошадей. Для каждой части пушки специальные седла. У всего расчета по лошади, у ездового — по две. Еще быстрей собирали пушки по команде: «С вьюков!» Пушки калибра 76 мм, но короче ствол. Намного меньше «ЗИС-3», полевой пушки.