Игорь Гергенрёдер - О фактах, отражённых в повести Игоря Гергенрёдера. Мих. Геслер. «Чистая дево, радуйся…»

«Апрельским днём 1918 в Кузнецк вошла вооружённая часть: верховых не менее ста и раза в три больше людей катило на подводах». Так начинается моя повесть «Комбинации против Хода Истории». Вступивший в Кузнецк красногвардейский отряд Пудовочкина принялся грабить, бесчинствовать. Это вынудило горожан тайно договориться, и им удалось истребить отряд. Очевидцем происходившего оказался мой отец кузнечанин Алексей Гергенредер, которому весной 1918 было пятнадцать лет. Он рассказывал мне об увиденном и услышанном, благодаря чему я написал повесть.

Не раз сопоставлявший мои повести о Гражданской войне с фактами, доктор исторических наук Антон Викторович Посадский нашёл статью советского журналиста, написанную к 10-летию происшедшего в Кузнецке. События освещены, разумеется, с позиций партийно-советской печати. Возможно, читателю будет любопытно сравнить публикацию с тем, что отображено в повести.

Статья „Чистая дево, радуйся…“ напечатана в газете „Саратовские известия“, в номере 100 от 14 апреля 1928 г.

Текст приводится с сохранением всех особенностей оригинала.

Игорь Гергенрёдер

Не сразу докатились волны Октября до тихого мещанского городка Кузнецка, а когда, наконец, докатились, – они не были еще носительницами всеизменяющей очистительной бури; они были только ее предвестницами.

Власть советов была провозглашена в Кузнецке в январе 1918 года, но власть эту олицетворяла партия левых эсеров: ее, этой партии, представители почти безраздельно господствовали и на с’езде советов, и в исполкоме, и они же провели через с’езд «демократическое» добавление к резолюции о власти советов, – добавление, гласившее, что советы должны избираться на основе всеобщего избирательного права. Умер прежний, кадетский, «исполнительный комитет народной власти», возглавлявшийся местными «общественными деятелями» помещицко-земской формации, но дух его незримо витал над новым советским исполкомом, составленным из лево-эсеровских юнцов, только что покинувших школьную скамью.

Большевистская организация оформилась только в апреле 1918 г. Но она не могла оказывать решающее влияние на лево-эсеровский исполком и до поры до времени «советская власть» в Кузнецке была только фикцией. Буржуазия кузнецкая – все эти Вилкины, Бобровы, Носковы, Башкировы, Иконниковы, Янины – жили, как и встарь, не особенно беспокоясь происшедшей «переменой», и чувствуя себя, «как у Христа за пазухой», за покладистым эсеровским исполкомом. Что, в самом деле, изменилось? – Одна «вывеска». Только!…

Но бесконечно долгое время так продолжаться не могло. Первой забила тревогу молодая большевистская организация. Полетели телеграммы в соседний Хвалынск: «Просим выслать отряд для водворения революционного порядка в городе».

Хвалынск быстро откликнулся. Ответная телеграмма кратко сообщала:

– «Отряд выслан. Приготовьтесь».

Кузнецкие старожилы и сейчас вам расскажут много о хвалынском отряде. Но не берите их слов на веру. Из того, что вам наскажут, отсейте 90-95 процентов чистого вымысла, слухов и сплетен, – лишь остальному кое-как можно верить. Вам будут рассказывать о «банде хулиганов и грабителей», о грабежах и зверствах, о том, как якобы «мы вместе с коммунистами разбили хвалынскую банду», и т. д. и т. под. Дело было не так.

Из Хвалынска вышел на Кузнецк действительно революционный отряд Красной гвардии, состоявший из крестьян-бедняков Хвалынского уезда. Во главе отряда стояли командир Пудовочкин и комиссар Кузин. Но… отряду пришлось итти пешим порядком через ряд волостей, охваченных кулацкими восстаниями; по дороге к отряду присоединились группы дезертиров и просто бандитов, и в Кузнецк отряд прибыл уже не в количестве 150-200 человек (первоначальный его состав), а значительно «разбухшим» и обросшим всякого рода темным элементом. Основное ядро отряда затерялось в массе новых «соратников», а последних было чуть ли не вдвое больше, чем хвалынцев.

Отряд начал внутренне разлагаться. Подпал под это разлагающее влияние пришлой дезертирской массы и сам командир отряда, Пудовочкин. Революционный порядок отряд начал водворять нагайкой и штыком. Но это еще куда ни шло. Время было не такое, чтобы проявлять особенную щепетильность. Однако, Пудовочкин стал «пощипывать» не только буржуазию, но и все остальное население. Реквизиции частенько выливались в прямой грабеж, и при этом не очень разбирались, с кем имеют дело.

Положение создалось чрезвычайно серьезное. Местная власть совершенно растерялась. Внутри пудовочкинского отряда не нашлось энергичных людей, которые могли бы вытравить линию Пудовочкина (комиссара Кузина Пудовочкин «за несогласие» посадил в тюрьму; туда же попала и часть членов кузнецкого исполкома). А население глухо волновалось; реакционные элементы поднимали голову, стремясь использовать благоприятный случай для организации всех недовольных советской властью.

Немногие кузнецкие коммунисты снова забили тревогу. Они поспешили сообщить о происходящем в Пензу, Сызрань и другие города. Но было уже поздно. События назревали с катастрофической быстротой.

Время близилось к Пасхе. Была на исходе «страстная неделя». Церкви были переполнены набожными кузнецкими буржуа и мещанами. Превосходное время и место для «организационной» работы. И те, кому нужно было, поспешили это положение использовать. Сперва намеками, а затем все явственнее и прямее зазвучали с амвонов призывы к «православным». Одновременно велась работа и в других направлениях. Контрреволюция спешила ковать железо, пока горячо. Кузнецкие буржуа, которым Пудовочкин нанес удар по самому больному месту – по карману, лихорадочно собирали вокруг себя плотное ядро единомышленников, родственников, знакомых и т. д. Обывательскую же массу нетрудно было запугать и с’агитировать, поскольку, действительно, разложившийся отряд Пудовочкина и для обывателя был ощутительной угрозой благополучию последнего.

Сейчас трудно сказать, как удалось контрреволюционным элементам так быстро сорганизовать чуть ли не всю кузнецкую обывательскую массу, выработать четкий, ясный и продуманный план действий, заранее подготовив день и час выступления, но все это было налицо и, несомненно, тут действовала опытная и умелая рука.

Развязка наступила в предпасхальное утро, в субботу 4 мая. Только что отошла ранняя обедня. Бойцы отряда, расквартированные по два, по три человека в обывательских домах, безмятежно спали. Вдруг где-то в городе гулко ахнул миномет, и тотчас же все колокола залились тревожным перезвоном.