Вуди Аллен - Интервью: Беседы со Стигом Бьоркманом

К британским актерам у вас, похоже, особое пристрастие?

У них прекрасная традиция. Они могут играть обыкновенных людей. Большинство американских актеров гонятся за красотой и гламуром. Они скорее сыграют ковбоя, гангстера или красивого молодого человека. Им трудно изобразить обыкновенного человека, какого-нибудь офисного работника. В шведском кинематографе все не так: ты видишь на экране, скажем, Эрланда Юсефсона и понимаешь, что это совершенно обычный человек. Он мог бы работать бухгалтером или адвокатом. Это не человек с ружьем, не крутой парень, в нем нет ни тени гламура. Он мог бы сыграть моего отца, вашего отца — как раз актеров этого типа у нас нет. Мы никогда не ценили такие таланты, потому что для нас кино — это миф, нам все время нужны герои, мачо, исполины. А в Англии есть актеры, которых на экране можно принять за нормальных людей: Альберт Финни, Майкл Кейн, Ян Хольм, Энтони Хопкинс. Поэтому мне очень часто приходится прибегать к помощи англичан. Трейси Ульман — еще один пример. Величайшая комедийная актриса, которая играет все эти американские роли без видимого усилия, с филигранным американским акцентом. Не знаю, как ей это удается.

Было очень забавно наблюдать, как Хелена Бонэм-Картер попадает в американскую повседневность прямо из фильмов Джеймса Айвори {25} 25 Свои первые значительные роли Хелена Бонэм-Картер (а сама актриса происходит из влиятельной английской семьи, имеющей широкие связи в политике и шоу-бизнесе) сыграла в экранизациях британских романов. В 1986 г. она исполнила главную роль в фильме Джеймса Айвори «Комната с видом» по роману Э. М. Форстера и затем на протяжении почти десяти лет играла исключительно высокородных англичанок в экранизациях классических британских романов. .

Ее лучшая роль — в «Бойцовском клубе». Там она великолепна, абсолютно неподражаема. В этом фильме она в полной мере продемонстрировала свой талант, показала самые неожиданные стороны своей натуры.

Раз уж мы завели разговор об актерах, способных сыграть обычных, ничем не примечательных людей, я должен отметить, что вам удалось найти одного такого актера в следующем фильме, «Все говорят, что я люблю тебя». Это Эдвард Нортон. Он сыграл у вас одну из первых своих ролей, но ему в полной мере удалось продемонстрировать это особенное качество.

Он старается избегать героических ролей и поэтому не стал коммерческой суперзвездой, как его партнер по «Бойцовскому клубу» Брэд Питт. Однако он очень тонкий актер, и меня восхищает, что он избрал именно такое направление. Он предпочел художественный путь. Я ничего не слышал о нем, пока он не вошел в эту комнату и не прочитал свою роль. Я был изумлен — настолько гениально он смотрелся. Я тут же пригласил его на роль, даже не спросив, поет ли он. В тот момент меня это не заботило — я хотел, чтобы этот актер у меня снимался. Я бы взял его, даже если бы он пел так же плохо, как я сам. Но он и пел хорошо, не говоря уже об актерском масштабе.

Вернемся к «Великой Афродите» и к атмосфере, которую вы старались создать в начале фильма. На стене в квартире супругов висит очень красивая, в чем-то торжественная картина: мы видим комнату, наполовину погруженную в тень, большое, залитое светом окно. В самой комнате видны лишь два деревянных стула и кусочек стола. Этот интерьер несколько противоречит элегантному оформлению квартиры, которую занимают супруги. Часто ли вы сами занимаетесь подбором декораций к фильмам — скажем, подбором картин?

Иногда занимаюсь, смотря по обстоятельствам. Бывает, что Санто Локуасто сам знает, что повесить на стену, а иногда он спрашивает меня, что, по моим представлениям, должно висеть у моих героев на стене. И тут же сам отвечает: «Мне кажется, репродукции Матисса», а я могу согласиться или предложить свой вариант — скажем, фотографии. Когда мы делали «Проклятие нефритового скорпиона», Санто предложил украсить стены в офисе головами лосей и оленьими рогами, потому что герой мог увлекаться охотой. Мне самому такое никогда бы в голову не пришло, но идея показалась мне интересной, мы сделали, как он предложил, но ничего особенно гениального так и не получилось. В общем, ситуации бывают разные: иногда он просто оформляет комнату, потому что обсуждать нечего, потому что и так понятно, что там должно висеть: какой-нибудь дорогой и очень солидный принт Франца Клайна. Или просто плакат. Он всегда идет от персонажей.

Каково ваше отношение к искусству? Ходите ли вы на выставки? Есть ли у вас любимые художники?

Конечно, масса любимых художников. В современном искусстве я всегда предпочитал минималистов. Я очень люблю Сая Твомбли и Ричарда Серра. Если взять более ранний пласт, то я не буду оригинален: мне нравятся художники, которых любят все без исключения, — Марк Ротко, Джексон Поллок. Если обратиться к еще более раннему пласту, то мне опять придется называть художников, которые всем нравятся. Наибольшую радость в том, что касается изобразительного искусства, мне доставляют три школы: немецкие экспрессионисты, потом то, что мы называем «школой мусорщиков» {26} 26 «Ash-Can school» или «ash-can painters» — первоначально термин относился к группе из восьми художников, в начале XX в. бросивших вызов общественному вкусу. Членами этой группы были Роберт Хенри (1865–1929), У. Дж. Глэкенс (1870–1938), Джон Слоун (1871–1951), Дж. Б. Лаке (1867–1933), Эверетт Шинн (1876–1953), А. Б. Дэвис (1862–1928), Морис Прендергаст (1859–1924) и Эрнест Лоусон (1873–1939). Критики окрестили их «школой мусорщиков» (доел, «мусорных баков») за пристрастие к изображению трущоб и других прозаических предметов. В дальнейшем термин распространился и на более молодое поколение художников-реалистов, наиболее известными из которого стали ученик Роберта Хенри Эдвард Хоппер (1882–1967), Фэрфилд Портер (1907–1975), Эндрю Уайет (р. 1917). Работы Хоппера, изображавшие пронзительно безжизненные интерьеры и пейзажи, железные дороги, по которым никуда не уехать, ночные кафе, в которых не укрыться от одиночества, стали эмблематичными для школы в целом. (сюда относятся американские художники двадцатого века, изображавшие сцены из повседневности: метро, задние дворы, самые прозаические виды). И конечно же, как и все, я очень люблю французских импрессионистов: их работы представляются мне наивысшим выражением чистой, ничем не замутненной радости. Импрессионистов я люблю всех без исключения, но особенно мне нравится Писарро: его парижские зарисовки настолько мне близки, что я могу только сожалеть, что у нас не было художника, который похожим образом изобразил бы Нью-Йорк. Именно так я и представляю себе Париж во всей его красоте: серый, невзрачный, дождливый, со всеми этими бульварами, лошадьми и экипажами. Мне нравится и масса других художников, в том числе и современных. Я большой поклонник Джима Дайна и Эда Руши {27} 27 Джим Дайн (р. 1935) — американский художник, первую известность которому принесли хеппенинги — представления, созданные в сотрудничестве с Клэсом Ольденбургом, Аланом Капроу и композитором Джоном Кейджем. Позднейшее творчество Дайна относят к поп-арту. Эдвард Руша (р. 1937) — еще один представитель американского поп-арта, живописец, график, фотограф. , это очень остроумные, занятные художники. Если говорить о том, чьи работы я бы хотел иметь дома, я бы отдал предпочтение Писарро, какому-нибудь парижскому виду, сцене из городской жизни. Но я бы не отказался и от Сезанна или Боннара.