Газета Завтра - Газета Завтра 249 (88 1998)

Потому что русское общество всегда было подслеповато к талантливым людям, со скрипом и неохотой пропускало их вперед. В этом смысле даже в крепостные времена было легче, чем сейчас. Барин не считал мужика себе ровней, и поэтому когда он видел, что тот красиво пишет иконы, изрядно играет роль в усадебном театре или складно сочиняет вирши, то искренне удивлялся: “Гляди-ко! Ванька-то мой каков!” - и давал Ваньке денег на учебу, вывозил его за границу, ибо точно знал, что больше никто ему не поможет.

Теперь, когда каждый за себя, нет даже принципа выдвижения способных людей. Талантлив тот, кто деловит и преуспевает в бизнесе,- вот и вся песня. Остальные могут хоть голову разбить себе о стену, но чтобы на это обратили внимание, надо еще доплатить из своего кармана.

Я даже не представляю, чтобы у нас, как в Белоруссии, вдруг выдвинулся и стал президентом энергичный сорокалетний директор совхоза. Как не было для этого предпосылок в прошлом, так тем более нет их в настоящем, в мнимом мире мнимых людей, где, как чертики из табакерки ,выскакивают на политическую авансцену, сменяя друг друга, “молодые перспективные политики”: Явлинский, Гайдар, Чубайс, Шохин, Нечаев, Авен, Вавилов, Илларионов, Немцов, Сысуев, о которых кто-то мрачно пошутил: “Не было у реформы шансов на провал, да лукавый нечистых послал…”

Между тем, в нашей стране, где, казалось бы, лидерство в западном смысле слова никогда не было в почете, личность является приводным ремнем всякого начинания,- как хорошего, так и плохого.

Мы, русские, сильны коллективизмом, когда у нас есть поводырь, замыкающий на себе энергию народа, но выбирать поводырей мы не умеем, а выбрав, не бережем. Не от хорошей жизни, наверное, Александр Невский умер в сорок три года. Патриарх Никон, колоссального значения фигура в нашей истории, был вынужден через шесть лет оставить свой престол. Во цвете лет погибли или умерли Михаил Тверской, Михаил Скопин-Шуйский, Прокопий Ляпунов, Козьма Минин, Петр I, Елизавета Петровна, Александр III. Спасители России Минин и Пожарский не проявили, по версии историков, после Смутного времени особых государственных талантов. Зато, наверное, отличились многие “перелеты”, красовавшиеся некогда в свитах самозванцев, а потом оказавшиеся в чести у Романовых. Не только в Германии, но и во всей Европе давно сложился культ Фридриха Великого как военного деятеля, а у нас не очень хорошо знают, кто такой генерал-фельдмаршал Петр Румянцев, от которого этот самый Фридрих бегал по родной Пруссии без задних ног. А прямой, справедливый и благородный Державин, столь блестяще проявивший себя и на поэтическом, и на государственном поприще? Таких людей днем с огнем надо искать, чтобы поручить им возглавить правительство, а Державина не знали, куда засунуть: то ли в Олонецкую губернию, то ли в Тамбовскую, то ли в черту еврейской оседлости. Был он и государственным казначеем, и министром юстиции, да ненадолго… Что уж говорить о судьбах творческих личностей: эта горестная повесть о преступном равнодушии и массовой слепоте потребовала бы объемистого тома.

Яд этого хамского отношения к лучшим людям русского народа накопился в веках, отложился в костях современного поколения. Что толку теперь плакать о разъединении, если столько лет поворачивались спиной к тем, кто бы мог нас объединить? Люди не одиноки, когда знают, что где-то есть мысль или дело, оправдывающие их жизнь. Но все усилия преодолеть одиночество обречены на провал, если мы не научимся ограничивать себя в себялюбии и ценить чужую самобытность. Грош цена нашим поискам духовного лидера, если таковыми мы признаем только покойников. Аятолла Хомейни, например, не добивался авторитета у своего народа - он у него был. Хомейни не было в Иране во время революции, но непрерывным потоком шли из Парижа в страну аудиокассеты с его обращениями. Люди жили от послания до послания. Кто может рассчитывать в России на такой успех? Этих людей сейчас нет, но их и не будет, если их не искать.

Сегодня наши кандидаты в духовные и политические вожди, еще неведомые стране, напоминают гоголевского Хому Брута. Он начертил круг. В него, как в стеклянную стену, бьется сонм бесов, а ведьма с лицом Эллы Памфиловой визжит: “Приведите Вия!” Что прикажете делать бедному Хоме? Нечисть зовет на помощь каббалистического “начальника гномов”, а ему кого позвать? “Не гляди!” - шепчет ему ангел-хранитель. Да он бы с радостью, только вот вера в нем некрепка, чтобы видеть Бога, а не посланца преисподней!

Но как бы ни был грешен и легкомыслен Хома, он лучше тамошних опереточных козачков, ибо, в отличие от них, смел, прям и честен. И если бы эти козачки, днем пьющие в обнимку с Хомой горькую, а ночью подло оставляющие его на растерзание силам зла, победили бы в себе равнодушие и страх, пришли бы всем миром в церковь и грянули бы, осенив себя крестным знамением “Да воскреснет Бог” или “Верую”, любой “начальник гномов”, скрипнув зубами, рассыпался бы в прах.

Нет пророка в своем Отечестве, но всегда, слава Богу, есть люди, которые умнее, отважнее и честнее других. Народ в массе своей их не любит, но именно их призывает на помощь, когда худо. А если некого призывать, как сегодня? Антирусская пропаганда стеной из голубых экранов добилась главного: отделила тело народа от его головы. Что делать? Пытаться разрушать “голубую стену”? До сего дня подобные попытки сводили к блокаде или даже физическому захвату Останкина, а это сценарий давным-давно был предусмотрен “голубыми”. Вспомните приключения Волка из “Ну, погоди!” в Останкине: ничего-то он не разрушил, кроме собственного дома. Нет, борьба с ветряными мельницами нам теперь не по силам. Стоит ли изнурять себя пустыми замахами?

Всего-то надо, чтобы люди внимательно посмотрели в глаза тем, кто лучше их, и если там, за защитными пеленами заносчивости и снобизма, - того, что так больно ранит обывателя, таится на дне убежденность: “Верую…”, было бы непростительной, и уже наверняка гибельной ошибкой в очередной раз отвернуться от них. Кто-то должен держать на себе взгляд миллионов и, повторяя неустанно символ веры, заставить нас, пусть неуверенно, пусть по складам, произнести его. И тогда… Что тогда?

Бог услышит нашу молитву, вот что. Мир не изменится в одночасье, но наши ноги почувствуют дорогу. Ее начало. Она будет нырять в непроходимые леса, обрываться у рек без мостов, петлять по отвесным горам. Но лучше так, чем вовсе без дороги. В русской сказке герой идет с мечом, чтобы уничтожить Кощея или Змея-Горыныча, но не обижает в пути ни слабого, ни зверя, ни птицу и никому не отказывает в помощи, как бы ни хотелось ему поскорей спасти царевну-невесту из лап насильника. И пусть Змей дышит огнем, а жизнь банкира Кощея хранится в яйце, яйцо в ларце, а ларец на дереве: в нужную минуту ВСЯ ЗЕМЛЯ встанет за него, а что такое эти Кощеи и Горынычи против светлого и грозного воинства Всея Земли?