Эдуард Ульман - Рассказы.Как страна судит своих солдат.

Вероятно такие же взгляды были у адептов всех религий, шедших навстречу насмешкам и смерти с непоколебимой верой в собственную правоту. Мы все скучающе смотрим на влюблённого. Чувствуется, что вдохновение крепко ударило моего сухощавого друга по голове. Сейчас проповедь читать начнёт. Точно! Я угадал. Его разрывает желание донести истину до дремучих дикарей в камуфлированных шкурах.

— Я женат! — Повторяет Сокол с пафосом. — Сынки! Вы не понимаете, каково это — Любить! Вам бы только секс!

— И выстрел в голову. — Мелкий бормочет в сторону, и поспешно зажимает себе рот обеими ладонями, глядя на нас выпученными от сдерживаемого хохота глазами. На языке Мелкого «выстрел в голову» служит обозначением минета. И всем это известно. Мы пересмеиваемся.

— Мелкий, ты вообще моральный урод! Ты же даже не понимаешь, каково это — подойти к любимой…

— Желательно с тыла, — я добавляю свою долю комментариев.

Затуманенный взгляд Сокола переходит на меня, оббегает присутствующих. Сокол наливается священным гневом.

— Да вы же все здесь — просто жалкие люди. А я — женатый человек, я знаю, как чудесно, когда у тебя есть твоё единственное солнышко, ради которого нужно жить. В отличие от Вас, недоумков, я знаю, что такое семья! Я никогда не буду изменять жене, поскольку у меня Леночка…

Ба-бах!

Очередной выстрел орудия накрывает нашу палатку акустическим ударом. Стены дрожат. Нет, сегодня определённо что-то неладно. Раньше стрельба батареи не беспокоила так сильно. Как вариант — мы находимся на одной оси с целью артиллеристов.

Какое-то неясное беспокойство заставляет меня оглядеть товарищей. В глазах Клюва застыла настороженность, он, как и я, уловил что-то, но ещё не в силах понять, что именно его насторожило. Кантик задумчиво смотрит куда-то в потолок, размышляет. Между тем проповедь продолжается. Сокол повышает накал эмоций. Он уже вытянулся в струнку, сжав кулаки, пытается донести до нас свои откровения. Если бы мы это слышали впервые, впечатление было бы сильным. Пока же мы привычно пропускаем мимо ушей гимн любви и верности, горячечные клятвы и нелестные эпитеты в свой адрес. Отслеживается только общий шумовой фон. Вот оно — уровень умиления в голосе Сокола нарастает, сейчас он вспомнит о…

—.. И поэтому я был котом помойным, когда был холостяком. А сейчас я женат! И моя Леночка…

Ба-бах!

Палатка дрожит, её стенки раздуваются.

— Сокол, заткнись! — Кантик командует негромко, прислушиваясь к происходящему.

— Ты не понимаешь! Кантик, ты же не женат! Вот у меня Леночка…

Ба-бах!

Переглянувшись уже все вместе почти одновременно:

— Сокол, заткнись!

— Да вы, идиоты! Я ж вам говорю, что у меня Леночка…

Ба-бах!

— Леночка…

Ба-бах!

— ЗАТКНИСЬ, СОКОЛ!!!

Оскорблённый нашей черствостью Сокол резко садится на кровать, катая желваки по скулам, затем ложится и отворачивается к стене, уткнувшись лбом в разгрузочный жилет Кантика, висящий над кроватью. Тихо. С минуту мы настороженно прислушиваемся. Потом Кантик бурчит себе в усы:

— Шаман, блин!

Снова тишина. И перебор гитарных струн.

09.02.07 г.

Сегодня парни с соседней роты отправляются на свой первый выход. Вторая партия. Приехали позже нас на две недели. Мы успели сбегать пару раз в ближайшие окрестности, освоились и делились опытом. Пусть небольшим, но, первая война, как первая любовь, сколь угодно много можешь знать в теории, а первый раз робеешь, готов ли? Не опозоришься?

Сережка Бутт, светлый парень, сосредоточенно собирает снаряжение. В его руках рюкзак быстро заполняется, приобретая твёрдость очертаний. Затем меняет прямоугольный контур на расплывчатый, обрастая деталями снаряжения. Я, не торопясь, делюсь подробностями первых своих выходов. Тактическая часть изложена быстро:

Заострил внимание на поведении сапёров, выводивших группу в ночь. Их страх и неуверенность. Рассказал о том, почему убрал их в ядро группы и пустил вперёд своего «замка».

Мне кажется это важным. Реалии несколько отличаются от нашей экстраполяции, выведенной беседами на лоджии гостиничной комнаты. Там, дома. В гарнизоне. Перед командировкой.

Серёжка слушает. Между делом задаёт вопросы. Я понимаю, что его волнует не столько технические детали «БээРа» (выход разведгруппы на задачу), сколько мои ощущения и переживания. Понял я, Серега не дурак ведь. Сейчас расскажу. Только сформулирую поточнее.

Что волновало? Да ты понимаешь, злило то, что бойцы растерялись. Потеряли уверенность. Как будто вновь «молодыми» стали. Головной дозор вон потерял в ночи. Ста метров не прошли. Собирал их час. Они вперёд ушли. Поняли, что группу не видят и сели. Стволами ощетинились и молчок. В ступор впали. Пока руками не нащупал, на сигнал взаимного опознавания не отвечали. У Мелкого такая же история. После «выхода» ржали как кони — всё один в один. Все неурядицы. Опять я не про то?

Да ты не волнуйся, Серег! Всё нормально. Работай головой. Будь внимателен. Бойцам примером твоя уверенность должна быть. Тогда сработаете на «отлично». Вот увидишь, как на броню сядете, всю мнительность как рукой снимет. В тебя же вколочено столько рефлексов, что на автомате всё делать будешь, а эмоции пропадут, уверяю. С минными полями осторожней будь. На блоке, от которого выходить будете, ещё раз уточни их расположение. Я вон, когда возвращался, решил немного срезать путь к блоку. Хорошо Николаич куда-то на крышу забрался, нас засёк и давай руками махать. Я на связь выхожу, а он: «Стой! Там мины!». Интересно, что сапёры приданные молчали. То ли не знали, то ли вымотались до полного безразличия. Опять не о том? Серёг, волнуются все! И я волновался. Ты не зацикливайся, соберись. Завтра вместе хохотать будем.

Потрепав по плечу своего сосредоточенного друга, выхожу из палатки. Заходящее солнце, тепло. Бойцы снуют по своим делам. Эх, хорошо! Сегодня отдых — завтра в лес. Группа освоилась. Бойцы повеселели. Первый шок от осознания, что ты на войне, прошёл. А значит, работать можно в полную силу. Толковые у меня ребята. Надобно их ещё погонять, потренировать. Пусть знают, что нет предела совершенству.

От нашей бани, стоящей за командирской палаткой, мне сигналит руками старшина. Показывает, все собрались, мол. В палатке ждут, время начинать. Принял. Иду.

Сегодня отмечаем день рождения дочки Ивана. Папа на войну уехал, и дочка на свет появилась. Пора идти поздравлять счастливого отца. Он уже в ожидании. Тяжело ему сегодня придется, отшучиваться устанет.

Размышляя о вывертах судьбы офицерской, дохожу до нашей «канцелярии». Изнутри несётся хохот. Опять Мелкий с Соколом языками сцепились, а все остальные веселятся над спорщиками. Ныряю в палатку, с ходу огорчаю Сокола тем, что он не прав, и вообще по жизни тормоз, раз не понимает таких простых вещей. Провоцирую. Сокол искрится эмоциями. Мелкий, заливаясь хохотом, парирует его гневные вопли какими-то измышлениями. Кантик, Хаммер, Валера-замполит и Клюв — виновник торжества, наслаждаются зрелищем. Обычная обстановка. Все ходят довольные. У каждого «рот до ушей — хоть завязочки пришей». Отдых.