Армен Гаспарян - Операция Трест. Советская разведка против русской эимиграции. 1921-1937 гг.

вспоминать о мистере Савинкове: «Манеры его были одновременно непринужденными и исполненными достоинства; за свободной и учтивой речью чувствовалось холодное, но не мертвящее внутреннее спокойствие; все это говорило о том, что я нахожусь в присутствии человека незаурядного, в тайниках личности которого волевой импульс соседствовал с сильным чувством самообладания, Я оиущал силу и обаяние его личности».

Не забывал Савинков и про литературную деятельность, которая все больше и больше трансформировалась в журналистику. Надо сказать, весьма талантливую. В Варшаве он редактировал газету «Слово», в Париже руководил бюро печати армии Колчака. В своих статьях он настоятельно советовал действовать только под демократическим флагом, забыв навсегда про возрожденную монархию. Главная его идея заключалась в следующем: отказаться раз и навсегда от бессмысленного лозунга «Единая, Великая и Неделимая Россия», заключить стратегический союз с Петлюрой и польскими войсками. Но Антон Иванович Деникин в достаточно вежливой форме объяснил легендарному террористу, что в его советах не нуждается.

Савинкову многие прочили должность представителя Белого движения в Праге. Немудрено, ведь он очень хорошо знал президента страны Масарика, даже получал от него деньги на убийство Ленина. Однако он решил возобновить знакомство со своим другом по гимназии Пилсудским, ставшим к тому времени лидером Польши. В Варшаве Савинков создает «Русский политический комитет», который, по его расчетам, должен был стать объединяющим стержнем всего антибольшевистского сопротивления. Казалось бы, так и должно было бы произойти. В апреле 1920 года польские и петлюровские части начали наступление против Красной армии. Уже через десять дней были захвачены Киев и большая часть Правобережной Украины. Сам Савинков в тот момент организовал в Польше Русскую народную армию

под командованием генерала Булак-Балаховича, о котором ходила дурная слава. Отвлечемся ненадолго от Савинкова и посмотрим, кому же он доверил командовать армией.

Современники так описывали его: «Среднегороста, сухая во-енная выправка, стройный, лицо незначительное, широкие скулы. Говорит с польским акцентом, житейски умен, крайне осторожен. Характеру вполне соответствовала и первая часть его фамилии: «Булак» — человек, которого ветер носит». Он прославился еще в годы Первой мировой. Немцы называли его «рыцарем смерти», отдавая должное его стойкости: в боях он был ранен пять раз, но никогда не покидал свой эскадрон. Георгиевский кавалер остался в строю и после большевистского переворота. Мало того, он единственный из белых вождей, кто служил в армии Троцкого. Однако при первом же удобном случае вместе со своим отрядом перешел на сторону добровольцев Северо-Запада.

После перехода атамана на сторону белых генерал Родзянко подписал приказ об амнистии отряду Булак-Балаховича, офицерам были сохранены их прежние чины. Свою службу в Добровольческой армии в октябре 1918 года он начал с того, что поспособствовал уходу в отставку командира Северо-Западного корпуса генерала Вандама, которого критиковали за нерешительность. Многие тогда считали, что руководить добровольцами должен пользовавшийся огромной популярностью Булак-Балахович. Офицерам импонировали слова георгиевского кавалера: «Я воюю с большевиками не за царскую власть, не за помещичью Россию, а за новое Учредительное собрание». Однако сам он, судя по воспоминаниям князя Вермонт-Авалова, был против назначения командующим корпусом, о чем совершенно открыто и заявил. Булак-Балахович принял самое активное уча-

стие в наступлении «северо-западников» на Петроград. 29 мая 1919 года его партизанский отряд занял Псков, где был торжественно встречен населением, которое устало от красного революционного террора и массовых казней. Однако виселицы, построенные большевиками в центре города для буржуазных элементов, недолго простаивали без дела. 31 мая в газете «Новая Россия» Булак-Балахович изложил свой метод восстановления порядка и законности в городе: «Я предоставляю обществу свободно решить, кого из арестованных или подозреваемых освободить, а кого покарать. Смутьянов, изменников и убийц повешу до единого человека». Публичные казни в первый месяц освобождения Пскова от большевиков проходили днем, в самом центре города. Но очень скоро союзники потребовали от Булак-Бала-ховича немедленно прекратить это «варварское средневековье». А между тем атаман отправил рапорт в штаб Северо-Западного корпуса, где отмечал: «Яне хочу, чтобы белых и меня обвиняли в том, что я казню в застенках. Пусть все видят, кого я вешаю. Я приглашаю вступиться, если кто-то видит, что страдает невиновный. На тех, за кого вступятся свободные граждане, моя рука не поднимется».

Член Северо-Западного правительства Иванов, который возглавлял гражданское управление Пскова и хорошо знал атамана, утверждал в своих воспоминаниях, что на Булак-Балахови-ча поступало не так много жалоб. Однако все они касались непосредственно публичной формы казни, а также принудительного сбора средств на содержание белых частей. Устав слушать доклады своих офицеров, что в армии не хватает оружия и продовольствия, атаман взялся лично решить эту проблему раз и навсегда. Вызвав к себе состоятельных жителей Пскова, он дал им три дня для сбора пожертвований на нужды Северо-Западного корпуса. Чтобы все поняли, что это не шутка, Булак-Балахович открыл окно в своем кабинете и стал демонстративно рас-

сматривать пустующую виселицу, вокруг которой беззаботно прогуливались гимназистки. И что же? В установленный срок ему на стол положили 200 000 рублей. Интересно, что добровольные финансовые пожертвования совпали по времени с присвоением Булак-Балаховичу звания генерал-майора. Основанием для этого послужили удачные действия его отряда в боях с большевиками, где особо отличился младший брат атамана — Юзеф, который захватил батарею противника, пулеметы и взял в плен почти 2000 человек. Однако многие офицеры считали, что он не достоин чести именоваться «ваше превосходительство». Командующий Северо-Западным корпусом Родзянко в своих воспоминаниях объяснял: «С одной стороны, я ничего не имел против этого производства, так как надеялся, что генеральские погоны сломят его честолюбие и наконец-то прекратится стремление к партизанщине. Вместе с тем, однако, я решил, что это будет последняя моя поблажка, после которой буду по отношению к нему действовать строго».

Интересно, что буквально через несколько дней после присвоения Булак-Балаховичу звания генерала разразился страшный скандал. Офицеры его штаба были уличены в печатании фальшивых 40-рублевых керенок. При этом подпольный монетный двор располагался в доме Коммерческого банка, прямо под помещением районной комендатуры. Взбешенный Родзянко потребовал немедленно отдать атамана под суд. В ночь на 23 августа 1919 года Булак-Балахович был арестован и заключен под домашний арест. Охранял его прапорщик Шувалов. Закончилось все очень прозаично. Генерал сказал конвоиру, что ему разрешено попрощаться со своими полками. Когда же атаман оказался в окружении солдат, он заявил, что сдает командование и просит всех сохранять спокойствие. Сам же Станислав Нико-димович отправился в штаб эстонской дивизии, почему-то решив, что там ему будет легче бороться с большевиками.