Армен Гаспарян - Операция Трест. Советская разведка против русской эмиграции. 1921-1937 гг.

Конечно, не столько те 9 присяжных, 9 подобранных судей буржуазной совести, которые так ловко «разбили» свои голоса, что убийцы тов. Воровского уйти обласканными и поощренными. И даже не председатель суда, который с первого дня дал понять наемным убийцам, что они могут держать себя на суде, как дома, и угрожать новыми убийствами. И даже не прокурор, который так составил обвинительный акт, чтобы оправдать уличенных и скрытых преступников. И даже не следователь, который замел следы, ведущие к главным вдохновителям преступления, и посадил на скамью подсудимых одних исполнителей. Оправдала убийц тов. Воровского та международная шайка, которая выбрала место, время и обстановку убийства, которая застигла тов. Воровского в Лозанне, когда он мог не подозревать о вероломстве швейцарских властей, и, застигнув, пустила в него рукой Конради несколько пуль. Международные организаторы убийства тов. Воровского обеспечили оправдание физическим убийцам. Пусть трудящиеся всех стран запомнят этот главный урок лозаннского суда».

Чтобы уже не возвращаться к этой теме, коротко о судьбах Конради и Полунина после процесса. Дроздовский штабс-капитан надолго исчезнет из Европы, прослужит несколько лет во французском Иностранном легионе в Африке. Незадолго до присвоения ему офицерского звания сержант Конради ударит по лицу своего командира. Тот обозвал подчиненного «русской свиньей». И капитан гвардейской артиллерии, награжденный орденом Святого Георгия 4-й степени за подвиги на фронте Первой мировой войны, не сдержался. Конради изгоняют из легиона. Сведения о его дальнейшей судьбе крайне противоречивы, даже дата и причины смерти разнятся. Но, судя по всему, он был участником французского Сопротивления в годы Второй мировой войны и умер в 1946 году. Единственное, что точно известно: Морис Конради жил затворником, опасаясь мести чекистов. Место его захоронения неизвестно. А ведь о храбрости Мориса ходили легенды не только в дроздовской дивизии. Но до сих пор не удается найти фотографий штабс-капитана, сделанных на фронте или в эмиграции. Конради таким образом защищали от всесильной Лубянки. Ведь опасения его сослуживцев не были напрасными. Еще в 1923 году, выступая на митинге в Москве, председатель ГПУ Феликс Дзержинский заявил: «Мы доберемся до негодяев». Через десять лет при странных обстоятельствах умрет Аркадий Полунин. Умрет 23 февраля — вдень рабоче-крестьянской Красной армии...

В иностранном отделе ГПУ было принято решение использовать удачную встречу Якушева с Артамоновым, и, коли он выразил желание сотрудничать с органами, приступить к серьезным действиям. На Лубянке хорошо понимали, что одного действительного статского советника явно недостаточно, чтобы эмиграция поверила в существование монархической организации Центральной России. Было принято решение, выражаясь современным языком, привлечь в ряды контрреволюционной организации политических тяжеловесов, хорошо известных всему русскому военному зарубежью. Так, главой МОЦР стал генерал-лейтенант русской императорской армии, профессор советской военной академии, автор научных трудов о Первой мировой войне Андрей Медардович Зайончковский. Его заместителем — генерального штаба генерал-лейтенант Николай Михайлович Потапов. Якушеву досталась должность главы политсовета и ответственного за переговоры с эмигрантскими организациями. А Стауниц ведал финансовой составляющей и по совместительству был секретарем: это именно он шифровал все письма за границу. Для пущей достоверности в «Трест» ввели и самых настоящих врагов рабоче-крестьянского государства: камергера Ртищева, балтийского барона Остен-Сакена, нефтепромышленника Мирзоева, тайного советника Путилова. Но русской эмиграции довелось увидеть только двух заговорщиков: Якушева и Потапова. Стауница решили от феха подальше за границу не отправлять. Тогда же МОЦР стал именоваться «Трест», как сказал бы Остап Бендер: для конспирации, гофмаршал.

Вот теперь можно было начинать играть по-крупному Якушев сообщил Артамонову, что на съезде монархической организации Центральной России было решено признать великого князя Николая Николаевича главой монархического движения, как местоблюстителя российского престола и верховного главнокомандующего белой рати: «Из прилагаемого постановления вы убедитесь в том, что съезд состоялся, и велико было наше огорчение, когда мы так и не дождались вашего представителя. Что касается моего приезда, то я счастлив буду, если позволят обстоятельства, повидать вас всех, дорогие собратья.

Теперь текст постановления нашего съезда — приведу только начало, которое глубоко волнует: «Горестно было русскому сердцу пережить горькую весть о том, что великий князь Кирилл объявил о своих притязаниях на императорский российский престол. Болит сердце за наше общее дело. Мы здесь, пребывая в смертельной опасности, каждодневно готовы отдать наши жизни, сознавая, что только его высочество великий князь Николай Николаевич, местоблюститель престола, может спасти страждущую отчизну, став во главе белой рати как ее верховный главнокомандующий...»

Поздней осенью 1922 года, Якушев поехал за границу в служебную командировку. Ему необходимо было встретиться с членами Высшего монархического совета/Прежде всего с Марковым Вторым. Только заручившись его поддержкой, можно было внушить части эмиграции, что он — авторитетный представитель разветвленной подпольной организации, объединившей многих влиятельных заговорщиков в Советской России.

По дороге в Берлин к нему присоединились старый знакомый Юрий Артамонов и племянник генерала Врангеля Петр Арапов, входивший в модную тогда евразийскую организацию.

В своем отчете Артузову Якушев достаточно подробно описал переговоры с Высшим монархическим советом:

«В Берлине состоялась первая встреча с заправилами Высшего монархического совета. Она происходила в магазине ковров, мебели, бронзы и фарфора в первом часу ночи. В этом магазине полковник фон Баумгартен служит ночным сторожем.

Почему избрано такое странное место, как магазин, для конфиденциального совещания ? Оказалось — из предосторожности. Квартира, где помещается Высший монархический совет, принадлежит Е.Г.Воронцовой, там же обитает бывший обер-прокурор Синода Рогович, болтун и рамолик, он стал бы подслушивать.

Я кое-что уже знал об этих господах, ночь до Берлина прошла в разговорах с Артамоновым и Араповым, которых по молодости лет не очень допускают в высшие сферы. Они недовольны и не без яду рассказывали мне, что делается в этих сферах, пополняя мою эрудицию.