Газета Завтра - Газета Завтра 826 (90 2009)

При этом президент упрекает нацию в "патерналистских настроениях". Он предлагает: "Давайте мы вместе сделаем это! Претворим в жизнь мою мечту!" А я хочу знать: кто эти "мы"? Мы и Кудрин? Мы и Абрамович? Но любой мой совет власти, получить который так желает президент, превратится в голове Кудрина в свою противоположность. Стало быть, главный вопрос - не "Что же нам делать?", а "Кто будет это делать?" Это вопрос о власти. И на предложение президента "претворить в жизнь мечту" я отвечаю: "Сначала поделитесь властью - вот тогда МЫ и поработаем!"

В медведевском тексте приятно было увидеть взрослый подход к отечественной истории: уважение и гордость. Мы не вправе судить наших предков, говорит президент. Прекрасно, но это - лишь малая доля того, что необходимо было бы Медведеву сказать в адрес русского народа. Удивительно: слово "русский" в президентском тексте не упомянуто ни разу! Как без русского фактора собирается обходиться Кремль? Если известно, что в стране вымирает в первую очередь русский народ, но президент об этом не говорит ни слова, то о ком он говорит? С кем и для кого он хочет проводить модернизацию? Не для китайцев же уровень жизни поднимать.

Не менее противоречивый элемент президентского послания нации - новая конфигурация внешней политики России. Правой рукой Медведев прописывает в тексте непоколебимость суверенитета страны: на иностранные гранты будущее не выстроишь. А потом, уже левой рукой, добавляет: мы должны без ложного стыда бежать просить у Америки, Азии, Европы - деньги, ресурсы, технологии, специалистов… Но признание собственной технологической несостоятельности всегда вынуждает к геополитическим уступкам.

Какие это будут уступки, господин президент?

ГИГАНТСКИЙ ПРЕСС ДАВИТ на человечество. Давление увеличивается. Антропоматериал не выдерживает давления - "трещит".

Чем является такая оценка общемировой ситуации? Всего лишь очередным необязательным художественным образом? Нет, это базовая метафора. Обнаружение которой является важным этапом любой исследовательской работы.

2008 год - это год, когда произошло нечто крайне экстраординарное. Что ощутили очень и очень многие. Те же, чей долг раскрыть смысл этой экстраординарности, заболтали оную. То есть использовали для обсуждения реальной экстраординарности (она же - "ши", по Конфуцию) ординарные имена ("мин"). Возник гигантский разрыв между "ши" и "мин". Он существовал и ранее. Он нарастал с каждым десятилетием, но… Одно дело - когда ученый, склонившись над микроскопом, фиксирует расширение тончайшей трещины. Другое - когда вы видите трещину воочию, без всякого микроскопа. Но главное - влияние подобной общемировой трещины на ту трещиноватость, которая задолго до этого возникла в нашем, отечественном, "человеческом материале".

Почему возникла? То ли пресс стал давить на нас с особой силой раньше, чем на других… То ли мы хрупче других… Факт в том, что миллиметровое расширение общемировой трещины чревато возможностью превращения наших трещин в тектонические разломы.

Таково воздействие общемирового "ши" - на "ши" отечественное.

ЧТО ПРИ ЭТОМ происходит с "мин"? Сколь долго можно не замечать трещин, превращающихся в тектонические разломы? Разломы - это "ши". Ложные "мин" - это дежурный официальный оптимизм ("Какие трещины? Какие разломы?").

Как выйти за пределы подобной обманчивой очевидности? Выявляя неочевидное. Без базовой метафоры тут уж никак не обойтись. Затем надо развить метафору, превратить ее в концепцию, построить теорию, создать модели и получить искомое - ответ на вопрос "что делать?".

В каком-то смысле нахождение базовой метафоры требует наибольших усилий. Потому что на этапе этого нахождения ты блуждаешь в потемках. Вот такое есть несоответствие между "ши" и "мин"… и такое…

Проблема - это знание о незнании. Обнаружение несоответствий между "ши" и "мин" - это способ понять, что ты, оказывается, ничего не понимаешь. Что ты блуждаешь в потемках, не имея никаких гарантий, что когда-то увидишь свет. Первым лучом в этой темноте является базовая метафора.

От обычного образа она отличается тем, что допускает содержательное развитие. Начнешь развивать обычный образ - запутаешься. А вот с метафорой всё иначе.

Что следует из того, что 2008-й - это не какой-то там кризис, а первый сигнал о том, что антропос уже не выдерживает нарастающей нагрузки? И потому начинает ТРЕЩАТЬ под этой нагрузкой. Подобно тому, как трещит под прессом какой-нибудь строительный материал, чью прочность пресс должен выявить.

Прежде всего, обнаружение трещины, возникающей за счет избыточного давления, исключает адресацию к кризисности. Если вы позвоночник сломали, то это кризис? Если вам череп проломили, то это кризис? Нет, это не кризис. И если вас инсульт долбанул али инфаркт, то это тоже не кризис. Вот если у вас инфекция… да при сильном иммунитете, так, чтобы температура повысилась… Впрочем, это мы уже обсуждали ранее. И теперь я возвращаюсь к пройденному лишь для того, чтобы развить базовую метафору. Двигаясь от нее к парадигме. А от парадигмы - к теории.

Представьте себе, что в антропоматериале под нарастающим давлением этого самого пресса образовалась миллиметровая трещина. Ну, образовалась она, эта трещина, - и что дальше? А очень и очень многое!

Что делают, обнаружив трещину? Ее лечат. Как лечат трещину? В нее заливают клей. И радуются, когда она перестает расширяться. Ибо тогда ее вроде бы как и нет. Но то-то и оно, что "вроде бы"!

Во-первых, "залеченный" материал чаще всего более хрупок, чем здоровый.

Во-вторых, нагрузка-то на этот материал не уменьшается. И даже не стабилизируется. Она продолжает возрастать. И не может не возрастать (ибо "процесс пошел" и так далее). А значит… значит, будут новые трещины.

Предположим, что к 2010 году "трещину-2008" как-то залечат. Я не утверждаю, что залечат. Я просто выдвигаю такое предположение.

Между прочим, бывший глава Федеральной резервной системы США Алан Гринспен уже заговорил о новых трещинах. 9 сентября 2009 года в интервью Би-Би-Си он предупредил, что кризис повторится. Но он будет другим. И что в основе этой повторяемости - не абы что, а человеческая природа.

Любители простых объяснений скажут, что Гринспен просто снимает ответственность с себя и других. И перекладывает ее на человеческую природу. Мол (цитата), "если только кто-то не изменит человеческую природу - мы увидим новые кризисы. И ни один из них не будет похож на остальные, поскольку ни у одного кризиса нет ничего общего с предыдущими, кроме человеческой натуры".

Но, во-первых, Гринспеном уже введено в обсуждение экономических проблем аж понятие о человеческой природе. Что более чем эксцентрично.