Алексей Цветков - Антология современного анархизма и левого радикализма

10.Смерть

Великие художники обыкновенно наделяются аурой бессмертия. Тем не менее если ценность ваших работ начинает неожиданно падать, в этом случае смерть часто оказывается самым ловким карьерным ходом. Инсценировать собственное самоубийство и затем исчезнуть с поля зрения публики — дело относительно безболезненное. Если же все будет по-настоящему, то нужно выкинуть что-нибудь такое, что хотя бы частично обнаружит вашу принадлежность к высшим классам. Как никак, это последнее творение культового художника, а не того, которого можно заподозрить в вульгарности. Работы художника из Нью-Йорка Жана Мишеля Баскиа хорошо расходились в середине восьмидесятых. Когда дела перестали идти на лад, он наложил на себя руки. Ретроспективная выставка его картин в настоящее время проходит в престижной галерее «Серпентайн» в Кенсингтоне.

Футуристы хотели до смерти замучить (убить) Венецию с ее лунным светом и каналами. А теперь перед этими норовистыми парнями предстал опустевший город. Набравшая обороты кампания по благоустройству города и подскочивший до заоблачных высот прожиточный минимум сократили местное население вдвое. Модернизация и стандартизация города на благо индустрии туризма привела к тому, что многие венецианцы оказались высланы в глубь Италии. С оставшимися обращаются так, словно они дополнительные актеры в бесконечном шоу, чья работа не оплачивается. Совсем не по сезону узкие улочки пустуют, уныние и запустение царят в городе, и особенно по ночам. Помимо прочего, здесь есть серьезные проблемы с загрязнением окружающей среды. К тому же из-за строительства метанового трубопровода в Венецианском заливе городу угрожает опасность затопления.

Мэр Венеции Массимо Каччиари какое-то время был марксистом, но сейчас он полюбил Хайдеггера. Он является членом Левой демократической партии и, как любой политик, служит и вашим и нашим. На людях Каччиари осуждает стремления превратить Венецию в один огромный музей и говорит об оживлении города через организацию международных собраний, выставок, торговых ярмарок и других впечатляющих мега-мероприятий. Однако, когда оппозиционные движения требуют устроить реальные празднества, не запятнанные коммерцией, мэр игнорирует эти требования. Венецианские политики — сплошные демагоги: они сетуют на упадок города, но для того, чтобы оправдать свой призыв к международному капиталу инвестировать деньги в Венецию! Они по-настоящему заинтересованы лишь в одном — в продаже муниципальной собственности крупным боссам транснациональных компаний.

На протяжении всего двадцатого столетия Венеция была в фокусе радикальной критики. Побывав мишенью для бесчисленных авангардистских нападок, в конце концов «отцы» города были вынуждены наладить отношения с критикой и признали авангард. Даже самым вызывающим перфор-мансам теперь находится место на некогда завзято консервативном международном Биеннале современного искусства. Поэтому совершенно естественно, что Лютер Блиссетт должен был провозгласить психогеографическую войну Венеции. Как-то раз ночной порой, во время первой недели проведения Биеннале, Лютер расклеил на стенах города сотни психогеографических плакатов. Плакаты были красного цвета с белой стрелой, направленной одновременно в обе стороны. Еще там была зеленая надпись: «Лютер Блиссетт — психогеографический путь — июнь-сентябрь 1995: великое представление». Венеция идеально подходит для извилистого развития концепций, и стрела с двумя остриями не указывала ни на одно конкретное направление. Плакаты намекали единственно на идею дрейфа [76] . В позднюю ночь с 7 на 8 июня Блиссетт выступал с речью перед пьяными посетителями таверн и клубов, уговаривая их собраться в партии и последовать за стрелами, нарисованными на психогеографических плакатах. Замысел состоял в том, чтобы организовать «свидание ни с кем».

1 Дрейф (Derive) - важнейшее понятие для языка ситуационистской семьи. Обозначает некую, чаще - личную, реже - коллективную, провокативную практику, проявляющую пределы, возможности, а также истинные ценности, тайные табу и уязвимые места позднего капитализма. В идеале вся жизненная практика ситуациониста должна была этим непрерывным экспериментом по преодолению символического и экономического отчуждения в условиях «распыленного спектакля». - Прим. ред.

Сколько часов прошло, прежде чем мы встретили другого Лютера, бродившего по пустынным улицам? Где мы должны были встретить их и как мы могли их узнать? Чтобы разрешить последний вопрос, мы распространили визитки с изображением андрогинного лица

Лютера и сопроводительной надписью: «Этот билет обеспечивает одно место в первом ряду. Показывается вселенская катастрофа». Это мероприятие проходило под кодовым названием «Месть Ральфа Рамни», чтобы служить напоминанием об изгнании непокорного англичанина из Ситуационистского интернационала в 1958 г., после того как он не смог закончить психогеографическое исследование о Венеции к назначенному сроку. Во время моего дрейфа мне повстречался лишь один человек. Это была захмелевшая женщина из Шотландии. Было четыре часа утра, мы оба устали, и я не мог разобрать ее ворчание на английском. На какое-то мгновение меня охватило недоумение, и я почувствовал себя под гнетом столетий буржуазной цивилизации.

Притворившись приятным молодым человеком, Лютер направился к Джиардини-ди-Кастелло и начал раздавать печатные материалы проходившим мимо художественным критикам и гостям из высшего общества. Реклама была отпечатана на дорогом мелованном картоне и украшена заголовком «Луга — обезьяна, которая умеет рисовать» [77]. На лицевой стороне красовались две ужасные неразборчивые надписи и логотип LB — «Свобода животным». На обороте содержался следующий текст:

«В 1985 г. представители Фронта по освобождению животных ворвались в лабораторию Пенсильванского университета, где более пятнадцати лет доктор Томас Джен-нарелли проводил жестокие эксперименты над серкопитеками и приматами других видов. Животных пытали почем зря, это была пустая трата денег. Причем никто не собирался извиняться перед Министерством здравоохранения США за ежегодное вымогание 1 миллиона долларов у налогоплательщиков. Фронт по освобождению животных выкрал печально известные «Магнитофонные записи Дженнарелли» и распространил их по всему миру. Правительство остановило эксперименты, так как проводившие эти опыты ученые не смогли доказать, что их деятельность была полезной.