Лев Троцкий - Историческое подготовление Октября. Часть I: От Февраля до Октября

Викентий Викентьевич Милош:

Я явился добровольно, чтобы дать показание по делу товарища Троцкого, речь которого в Народном доме я слыхал 2 июля сего года. Призывов к выступлению с целью передачи всей власти Советам Р. и С. Депутатов в речи Троцкого не заключалось, наоборот, Троцкий предостерегал против выступления, заявляя, что последнее будет только во вред рабочим, на пользу контрреволюции, что власть может перейти к Советам Р. и С. Депутатов только тогда, когда за этот лозунг будет большинство, и что, действительно, задачей момента является исключительно только организация в указанном смысле народа и рабочих. Вместе с тем в своей речи Троцкий коснулся и наступления на фронте, указывая, что таковое явилось со стороны Временного Правительства совершенно неподготовленным, что наступлением войны окончить нельзя, а ее окончание (войны) возможно только при условии понимания ее губительности не одним русским, а и европейским пролетариатом; по поводу Германии Троцкий говорил, что Вильгельм «коронованный разбойник», что война в действительности происходит только между Германией и Англией, а остальные ее участники, в особенности Россия, являются только как бы секундантами.

Насколько припоминаю, Троцкий в своей речи, в Народном доме 2 июля, коснулся ухода Львова из министерства, указывая, что этот уход был вызван несогласием Львова, как представителя классовой буржуазии и капиталистов, нести сильные податные тяготы, и сказал, что буржуазия все время кричит о патриотизме, а когда дело доходит до жертв, то она убегает, что у буржуазии, как у русской, так и у европейской, связанной общими интересами, патриотизм одинаковый, но «нам такового патриотизма не надо, будь проклят такой патриотизм».

Эмилия Антоновна Милош:

Я явилась добровольно, чтобы дать показание по поводу выступления Троцкого с речью в Народном доме 2 июля сего года, где я присутствовала, и удостоверяю, что Троцкий не призывал рабочих к манифестации с оружием, с целью передачи всей власти Советам Р. и С. Депутатов, а говорил против такого выступления, указывая, что задачей текущего момента является исключительно организация рабочих, что, вообще, за отсутствием большинства, еще не наступило время принятия всей власти Советами и что Советы могут взять власть в свои руки только тогда, когда за этот лозунг будет большинство. Между прочим, говорил Троцкий и о войне, заявляя, что война не может быть окончена «втыканием штыков в землю», а ее окончание произойдет по воле народов, когда всюду возникнет революция. Подробностей речи Троцкого я уже не помню, при других речах Троцкого я не присутствовала и более ничего показать не могу.

Максим Корнилович Судаев:

Я состою рабочим на заводе «Новый Лесснер» на Выборгской стороне и желаю дать показание по поводу речи, произнесенной Троцким на митинге в Народном доме 2 июля сего года, где я присутствовал. Всех подробностей речи Троцкого я теперь, за прошествием времени, уже не помню, но категорически удостоверяю, что Троцкий к какому бы то ни было выступлению, а тем более вооруженному, с целью устранения Временного Правительства и передачи всей власти Советам Рабочих и Солдатских Депутатов совершенно не призывал; Троцкий, главным образом, говорил о необходимости организационной работы в трудящейся среде. Более я ничего показать не имею.

Дворец Кшесинской – дом балерины, фаворитки Николая II, был занят вскоре после революции броневым отрядом и позже был передан в распоряжение нашей партии. В нем помещались высшие партийные органы. В эпоху керенщины этот дворец был средоточием революционных сил. В этом дворце произошло первое выступление Ленина на собрании партийного актива. Буржуазия, офицерство, белый обыватель с ненавистью говорили об этом дворце. В истории революции дворец Кшесинской занял место рядом со Смольным.

История с арестом Чернова такова. В июльские дни, а именно 4 июля, когда Таврический дворец был окружен возбужденными массами, последние послали в помещение дворца делегатов, требуя, чтобы правительство выслало на улицу кого-либо из министров. Таковым явился Чернов, который вышел на улицу и стал с крыльца произносить речь. Во время последней неизвестно кто, провокаторы ли или крайне возбужденные рабочие, стащили Чернова с крыльца и посадили в автомобиль, заявив, что он будет заложником. Как только во дворце стало известно об опасности, угрожающей Чернову, советские лидеры потребовали, чтобы Л. Д. Троцкий и др. большевики вышли на улицу и утихомирили «своих». Дальнейший ход инцидента с Черновым описан последним в его «Записках» следующим образом:

В это время к автомобилю подошел появившийся из Таврического дворца Троцкий, который, встав на передок автомобиля, в коем я находился, произнес небольшую речь. В этой речи он сперва обратился к матросам, спрашивая их, знают ли они его, видали ли, вспоминают ли. Затем указал, что кто-то хочет арестовать одного министра-социалиста, что это какое-то недоразумение, что кронштадтцы были всегда гордостью и славой революции, что они не могут потому хотеть никаких насилий над отдельными личностями, что отдельные личности ничего не могут значить, что здесь, вероятно, никто не имеет ничего против того, чтобы министр-социалист возвратился в зал заседания, а что матросы останутся мирно обсуждать жизненные вопросы революции. После этой краткой речи он обратился к толпе с вопросом. «Не правда ли, я не ошибаюсь, здесь нет никого, кто был бы за насилие? Кто за насилие, поднимите руки». Ни одна рука не поднялась; тогда группа, приведшая меня к автомобилю, с недовольным видом расступилась; Троцкий, как мне кажется, сказал, что «вам, гражданин Чернов, никто не препятствует свободно вернуться назад», что это было недоразумение. Все находившиеся в автомобиле могли свободно выйти из него, после чего мы и вернулись во дворец.

Раскольников – начал свою деятельность в студенческих с.-д. организациях. В эпоху «Звезды» и «Правды» был секретарем редакции последней. В момент февральской революции находился во флоте, в качестве молодого морского офицера, и в эпоху керенщины был одним из руководителей Кронштадтского Совета. В годы гражданской войны Раскольников командует флотилиями. В 1922 – 1923 г.г. Раскольников состоял полпредом в Афганистане.

Ганецкий – в дореволюционную эпоху был одним из руководителей польской с.-д., защищая в последней точку зрения большевиков. В годы войны и после февраля Ганецкий жил в Швейцарии, будучи связан с левыми революционными интернационалистами. После Октября ряд лет был членом Коллегии НКИД, а с 1922 г. работает как член коллегии Наркомвнешторга.