Лев Троцкий - Историческое подготовление Октября. Часть I: От Февраля до Октября

То, что нам говорил министр продовольствия, сводит вопрос действительно с высоты отвлеченности на землю, на достаточно истощенную землю русского хозяйства. Нам необходимо организовать продовольствие, нам необходимо расширить и урегулировать производство. Организовать продовольствие – значит организовать его распределение. Препятствием на этом пути являются трудности транспорта, которые должны быть преодолены и могут быть преодолены только общегосударственным путем. О трудностях транспорта экономический отдел Исполнительного Комитета много говорил – о больных паровозах, о неспособности нынешней промышленности строить новые паровозы и починять старые. В частности, товарищи, вот пример, который я также рекомендую вниманию министра продовольствия.

Один из директоров Петроградского крупного завода, [116]прекрасно оборудованного, говорил, что в Петрограде сейчас выделываются дизеля для подводных лодок на 1920 г. Он утверждал, что известное количество заводов, которые ему, как инженеру, организатору и директору, прекрасно известны, могло бы без серьезных технических переделок выделывать 15 паровозов в месяц. Я не ручаюсь за цифру, беру цифру на веру, но это серьезный техник и организатор и он назвал соответственное количество паровозов. Почему же не делается это? Потому, что необходимо нарушить контракты, заключенные государством с другими заводами или заводом с другими предприятиями. Это нарушит частные интересы, частные прибыли, и государственная власть, при данной конструкции, на это не решается идти. Нам говорят, мы не нашли еще пути. Да о каких путях может еще идти речь, товарищи? Ведь было создано правительство, в которое вошел министр труда – социалист и министр торговли и промышленности, очень серьезный политик торгово-промышленной буржуазии, Коновалов. [117]Очевидно, путем сотрудничества этих двух представителей предполагалось в первую голову ввести организацию, планомерность производства в промышленность. Что же сделал Коновалов? Коновалов ушел, ушел при содействии и сочувствии, открыто выражаемом виднейшими органами торгово-промышленной буржуазии. Он ушел, товарищи, и было бы смешно говорить, что он ушел вследствие своего вредного личного характера.

Я думаю, это – широко распространенное мнение, что Коновалов является одним из наиболее прогрессивных и серьезных представителей русского торгово-промышленного капитала; и, уходя, он саботировал ту задачу организации производства, которая была поставлена и стоит пред нами во весь свой рост. Я спрашиваю, товарищи, дальше, где же выход? Это есть конкретная задача и центральный вопрос всего нашего Правительства. Это есть вопрос о судьбе нашей промышленности, это вопрос, который обходят, как будто тут есть вопрос о тех или других придирках большевиков или интернационалистов. Сделан был опыт построить коалиционное министерство. Кто там будет – Переверзев [118]ли, социалист или честный либерал, это нам совершенно безразлично. Но центр всей организации был построен по типу коалиции: министр труда – социалист, министр торговли и промышленности – ответственный представитель капитала. И когда вопрос был поставлен так, Коновалов ушел. И вот, если не ошибаюсь, три недели ищут ему заместителя и не находят, не находят, товарищи… (Рукоплескания.)

Что же это значит, товарищи? Если самый принцип был верен, принцип коалиционного правительства с участием ответственного представителя капитала, то надо себя спросить, чем объясняется его банкротство, его крушение. Ведь у нас сейчас нет правительства, правительство находится в состоянии кризиса, потому что самый ответственный представитель торгово-промышленных сфер вышел из него при поддержке торгово-промышленного капитала.

Это значит, что мы живем в состоянии панического кризиса власти. Теперь говорят о привлечении Третьякова [119]из Москвы, представителя Московского биржевого комитета, т.-е. лица, ответственного перед теми самыми торгово-промышленными сферами, от имени которых имел полное право говорить Коновалов. Вопрос сводится к перемене лиц, и не можем ли мы, не должны ли мы предсказать, что эта попытка сведется к тому же, к чему сводились все прежние попытки разрешить кризис власти, т.-е. либо Третьяков с успехом будет саботировать организационные творческие революционные начинания власти, либо уйдет. А почему он уйдет, товарищи? И почему он будет саботировать промышленность? Чтобы углублять кризис, чтобы показать, что революционные элементы дезорганизуют хозяйство, чтобы таким образом взять революцию, пролетариат измором. Это есть их тактика. Почитайте речь Кринского в частном совещании. Он говорит: «чего вы пугаетесь, что слишком много ассигнаций в стране! Погодите, когда начнется голод и не хватит денег, когда начнется подлинный голод, все возопиют о твердой крепкой власти, и тогда придет наш черед». Но ведь то, что у Кринского на языке, то у серьезных капиталистов, у помещиков в уме. Они все ждут, что революционный пролетариат и деревенские низы будут взяты измором и тогда придет их черед. Я говорю, что Третьяков явится только для того, чтобы проводить эту программу (если только его не обратят в социализм); если же он окажется недостаточно преданным своему собственному классу, этот класс повернется к нему спиной, как он поворачивается к Скобелеву и другим министрам-социалистам.

Мы стоим таким образом пред хронической невозможностью разрешать этот вопрос, ибо дело сводится не к техническому плану, а к решительному проведению хотя бы не вполне совершенного плана, а для такого решительного проведения необходимо иметь однородность власти. Вот в чем вся суть, ибо, если вы хотите действовать рука об руку с торгово-промышленниками, тогда безразлично, будет ли в правительстве пять социалистов и десять буржуев или, наоборот, если считать, что нужно действовать по соглашению с буржуазией, то вы должны тогда капитулировать перед ней, и вся ее тактика в вопросе хозяйственном сведется к тому, чтобы взять революцию измором.

Представители помещичьего землевладения и крупного капитала занимаются систематическим шантажом и вымогательством по отношению к партиям и революционным силам демократии, и когда мы стоим, товарищи, перед таким вопросом, является товарищ Брамсон [120]и говорит: «не вините министра или правительство, помните, что им приходится каждый раз пробираться сквозь колючую изгородь всяких препятствий, левых элементов, анархистов, интернационалистов, большевиков и т. д.». Товарищи, разве это серьезная постановка вопроса, разве есть в ней на гран серьезности? Каким образом вы так ставите вопрос, раз власть, существующая в России, есть ваша власть, ведь большинство в Совете Рабочих Депутатов есть ваше большинство, армия стоит за вами, демократия за вами, – и вот являются агитаторы, смутьяны, анархисты, которые парализуют творческие усилия этой государственной власти, опирающейся на все Советы, на армию, на демократию. Товарищи, эта точка зрения глубоко унизительна для вас же самих.