Борис Соколов - Оккупация. Правда и мифы

version="1.0" encoding="utf-8"?> sci_history nonf_publicism Борис Вадимович Соколов Оккупация. Правда и мифы

Мы привыкли к традиционным образам народных мстителей, презренных предателей и фашистских захватчиков, творящих немыслимые зверства на оккупированной в годы Великой Отечественной войны территории Советского Союза. Но какими были эти люди на самом деле? Как жили, боролись и умирали в то страшное время? Автор рассказывает о трагедии войны и оккупации на основе новых архивных документов и отвечает на многие вопросы, которые историки прежде обходили пристальным вниманием.

1.1 чистка скриптами, обложка wotti. 1.11.09

Три года, три страшных, казавшихся бесконечными года, во время Великой Отечественной войны почти треть населения СССР, а это более 70 миллионов человек, прожила в условиях жестокой немецкой оккупации. Что им приходилось выносить? Почему одни шли в партизаны, а другие — в коллаборационисты, пособники оккупантов? И только ли советские партизанские отряды сражались против немцев и их союзников? На все эти и многие другие вопросы наши историки десятилетиями не давали внятного ответа.

Я попытаюсь рассказать о том, как трагедия порой соседствовала с фарсом, преступление с подвигом, а высота души с низменными инстинктами. Как советские люди привыкали к нечеловеческим условиям существования, когда каждый следующий день мог оказаться последним днем жизни, причем пулю можно было получить не только от врага, но и от своего брата-партизана.

В своей книге я отнюдь не претендую как на установление истины в последней инстанции, так и на то, чтобы дать всестороннюю и исчерпывающую картину жизни и борьбы на оккупированной советской территории в годы Великой Отечественной войны. Я сознательно старался высветить лишь отдельные ее фрагменты, прежде, в советское время, остававшиеся в тени. Поэтому в книге гораздо меньше, чем прежде, говорится о героизме партизан и подпольщиков. О подвигах и славе написаны уже многие тома мемуаров и исследований. Но очень слабо освещена трагедия жизни на захваченных территориях, трагедия «дьявольской альтернативы» между Сталиным и Гитлером, особенно остро стоявшая перед военнопленными и теми, кто оказался под оккупацией. А уж о том, что среди коллаборационистов встречались по-своему убежденные люди, сотрудничавшие с немцами отнюдь не из шкурнических интересов, равно как и то, что советские партизаны порой становились для мирного населения не меньшим бедствием, чем германские оккупанты, в советскую пору писать было абсолютно невозможно. Эта часть правды содержится в документах, десятилетиями хранившихся под грифом «Секретно» и «Совершенно секретно». Лишь в последние годы к закрытым архивам получили доступ исследователи, но их публикации по-прежнему редки.

Я не случайно делаю основной упор на обильное цитирование документов. Их язык нередко более красноречив, чем литературное описание событий 1941–1944 годов на оккупированных территориях. Порой чтение этих бумаг вызывает гнев не против немцев и их пособников, а против чинов НКВД и советских партийных лидеров, не менее своих германских коллег повинных в преступлениях против человечности.

И все же нельзя забывать, что на оккупированных территориях Советского Союза нацисты и их «добровольные помощники» из числа местных жителей на несколько порядков больше уничтожили невинных людей и совершили злодеяний, чем чины НКВД и их подручные.

Время советских преступлений пришло после освобождения от оккупации, когда расстреливались и депортировались сотни тысяч заподозренных в сотрудничестве с немцами и сторонников независимости стран Балтии и Украины. Но эти не менее трагические события остались за пределами нашего повествования.

Хочу принести искреннюю благодарность сотрудникам Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ). Без фондов этого архива книга не могла быть написана.

Выжить. Вот что было главной целью всех, кто находился на оккупированной советской территории. Способы выживания избирали разные. Одни шли в партизаны, причем воевавшие не обязательно на стороне Советов. Другие поступали на службу в полицию, вермахт или СС, становились старостами или бургомистрами, работали в открытых оккупантами больницах и школах.

Но перед немецкими солдатами, полицейскими и чиновниками задача выжить стояла не менее остро. Многие радовались, что избавлены от встречи с танками и пушками Красной Армии на фронте, но радовались недолго: очень скоро выяснилось, что у них не меньше, чем у солдат в окопах, шансов погибнуть — от партизанской пули или мины. Другие же искали спасения от смерти, казалось бы, в самом пекле, — дезертировали из рядов вермахта и даже СС в партизанские отряды. Третьи «косили» от фронта в тыловых госпиталях. А четвертые, войдя в состав карательных отрядов или зондеркоманд Службы безопасности (СД), тешили себя надеждой, что, уничтожая «все, что движется», можно обеспечить собственное выживание.

Большинство же мирных жителей стремилось к одному: не попасть под пули, безразлично — немецкие или партизанские, добыть хлеба, картофеля и иных продуктов для себя и своей семьи, чтобы не умереть с голоду, достать хоть немного дров или угля, сохранить теплые вещи, чтобы не погибнуть от холода. Интересы всех этих людей сталкивались, а бороться им приходилось за довольно ограниченные ресурсы территорий, с которых, кроме того, снабжалась многомиллионная германская армия в России.

Условия выживания в решающей степени зависели от расовой, а точнее, этнической принадлежности человека. Бывший уполномоченный по борьбе с партизанами на Востоке обер-группенфюрер СС Эрих фон дем Бах-Зелевски, представ в качестве свидетеля перед Нюрнбергским трибуналом, показал, что Гиммлер в речи, произнесенной накануне похода на Россию, призвал уменьшить общую численность славянского населения Польши и оккупированных территорий СССР на 30 миллионов человек. Расовая доктрина национал-социализма не оставляла места на земле народам, лишенным родины-почвы, — евреям и цыганам. Все они подлежали поголовному уничтожению. Дальше по «шкале вредоносности» шли поляки — на протяжении пяти веков враги Германии, численность которых надлежало максимально уменьшить, а государственность ликвидировать. Поскольку проживавшие в Белоруссии поляки, как правило, имели более высокий образовательный уровень, чем белорусы, их иногда назначали старостами, бургомистрами и членами управ. Но оккупанты рассматривали это как временное явление. В январе 1943 года начальник СС и полиции в Белоруссии Гофман заявил: «В каждом поляке надо видеть противника, который пытается маскироваться. Поэтому там, где в некоторых деревнях (белорусских. — Б. С.) еще служат польские бургомистры, они по возможности быстрее должны быть устранены».