Валерий Дёмин - Тайник Русского Севера (с иллюстрациями)

Автор приводит несколько хорошо известных ему примеров человеческих жертвоприношений, практиковавшихся у ненцев еще в начале ХХ века. Чтобы задобрить высшее Божество, от которого, по убеждению аборигенов, зависел промысловый успех, ему приносились в жертву человеческие головы. Борисов описывает несколько подобных случаев. Бывало, что охотник постоянно возил голову с собой. На Новой Земле человеческие жертвы приносились идолам. Наиболее известное святилище находилось на острове Вайгач, неоднократно описанное этнографами и археологами. За многие века на капище скопилось множество небольших идолов менгирного типа. Судя по всему, в прошлом здесь также практиковались человеческие жертвоприношения.

Отголоски подобной «практики», имеющей общемировое распространение, сохранились и в русском фольклоре. Кому не известны, скажем, хрестоматийные причитания, перекочевавшие в детский фольклор:

Для современного человека, оторванного от исконных древних корней, это — всего лишь плач братца Иванушки, обернувшегося козленочком.

В действительности же здесь отголосок древнейшей эпохи, практиковавшей жертвоприношения — причем не одних животных, но и — увы — человеческие. Приведенное четверостишие — дошедший сквозь тысячелетия вопль объятой ужасом жертвы. Ужас этот был так велик, что он повергает в трепет и современного читателя (слушателя) — особенно ребенка. Представляется, что и рифмованные строчки причитания сохранились от тех невообразимо далеких дней практически в неизменном виде.

Это же подтверждает и одна архаичная колядка, включенная Иваном Петровичем Сахаровым (1807–1863) в свой знаменитый сборник «Сказания русского народа»:

Приведенный текст на первый взгляд перекликается с сюжетом и персонажем известной русской сказки о сестрице Аленушке и братце Иванушке. Однако фактура здесь совершенно иная. Колядка донесла до нас вопль живого человека, приносимого в жертву (и в данном конкретном случае это либо совсем маленький мальчик, либо отрок, либо неженатый юноша). Современному читателю совершенно невдомек, что устойчивое словосочетание «желтые пески», которые высасывают сердце, это ритуальный песок, на который изливается кровь жертвы.

Тот факт, что жутковатая идиома превратилась в невинную поговорку, свидетельствует, во-первых, о древности самого обряда, а во-вторых, о перемешении в нем человеческих и животных жертвоприношений. Сама колядка вроде бы свидетельствует о вытеснении человеческого жертвоприношения козлиным, но из контекста так и проступает ужас человека, обреченного на заклание (к тому же и названного по имени). Вспомним, для примера, что еще незадолго до испанского завоевания ацтеки только в один праздник плодородия вырезали в качестве жертвы Солнцу сердца у 20 тысяч (!) обреченных.

Жертвоприношения, освященные тысячелетней традицией, практиковались повсеместно. Рудименты кровавых треб (так они именовались по-древнерусски) долгое время сохранялись на Руси. Одна из первых русских бытописательниц Екатерина Алексеевна Авдеева (урожденная Полевая) (1789–1865), будучи замужем за иркутским купцом, много путешествовала по Сибири, написала и издала две очень ценные в этнографическом отношении книги: «Записки и замечания о Сибири. С приложением старинных русских песен.» (1837) и «Записки о старом и новом русском быте» (1842). Впечатлительная очеркистка рассказывает о старинном обычае, распространенном среди сибирских крестьян: при постройке нового дома во имя будущего счастья и здоровья хозяев, отрубалась голова у петуха и тайно закапывалась в переднем углу строящейся избы.

Петух, конечно, не человек, но и человеческие жертвы, увы, тоже приносились. В «Житии Георгия Амастридского» — памятнике, созданном в 40-е годы IX века и почему-то выпавшем из поля зрения современных исследователей, говорится о человеческих жертвах — «девиц, мужей и жен», приносимых руссами до введения христианства. Один из вождей руссов прямо спрашивает: «Разве мы не приносим такие жертвы каждый день ?» Летом 1907 года немецкий историк О. Шрадер по приглашению российских коллег посетил Олонецкую губернию. Более всего он был поражен архаикой одного на первый взгляд заурядного обычая: русские крестьяне в так называемое «баранье воскресенье», приуроченное к Ильину дню, повсеместно резали жертвенных барашков. Мясо заколотых животных относилось на берег озера и варилось в 12 котлах (исключительно мужиками, женщины к жертвенному таинству не допускались). Схема ритуала та же, что и в приведенной выше колядке, разница только в приносимых жертвах. Профессор Бреславльского университета сразу же уловил главное: следы русского северного обряда теряются в самых отдаленных глубинах индоевропейской древности.

Традиции, связанные с языческим ритуальным жертвоприношением до недавнего времени повсеместно бытовали чуть ли не в каждой белорусской деревни и было связано главным образом, с закалыванием кабана на Коляду (то есть перед Рождеством). Вот как описывает это фактически древнейшее священнодействие известный белорусский этнограф Адам Егорович Богданoвич (1862–1940):

«Сначала кабану делают крестообразно надрез на груди; потом перерезают горло и собирают кровь в особый сосуд (из крови, смешанной с мукой, пекут блины). Если кровь льется обильно, непрерывной струей — это значит, что лето будет дождливое; отсюда вывод, что навоз надо запахивать, а не сеять „под пристилку“. Длинная грудобрюшная преграда — по-белорусски коса — предвещает долгое лето; если она быстро суживается к концу — это знак, что только первые посевы будут удачны. Наблюдают, каких зерен больше в требухе, полагая, что такой род хлеба будет наиболее урожайным. Так гадают старики. Отцы семейств, озабоченные на счет урожаев будущего года, а девушки, заинтересованные больше по части женихов. Получают в свое распоряжение печень и, всматриваясь в ее блестящую поверхность, стараются увидеть там отражение своей будущей судьбы. Во всем этом нельзя не усмотреть связи с языческими жертвоприношениями, которые, как известно, сопровождались гаданиями по внутренностям жертвенных животных».

Это — славяне, недавнее время. Очень похоже на этрусков и другие древние народы, которые гадали по внутренностям. Особенно — по печени. Что же происходило в других местах? Хроники донесли до наших дней бесстрастные свидетельства очевидцев. Десятки и сотни тысяч современных туристов любуются ступенчатыми пирамидами Мексики (рис. 106) и Центральной Америки — архитектурными шедеврами, построенными в разные века древними ацтеками, майя и прочими народами, уничтоженными западной цивилизацией. Но испытывая эстетическое наслаждение от встречи с прекрасным, мало кто вспоминает, что эти святилища предназначались не только для наблюдения за звездами, астрономических и календарных вычислений, демонстрации царской власти и поклонения Богам, но и для изощренных человеческих жертвоприношений.