А. Соколов - Анатомия предательства: Суперкрот ЦРУ в КГБ

Характерны его высказывания в эти времена о своем “ангеле-хранителе” Андропове, оценка которого резко изменилась, — не стало нужды говорить о нем восхитительно:

— Что бы ни говорили сегодня об Андропове его апологеты, он никогда не был демократом. При нем общество жило в атмосфере запуганности внешним врагом, шпиономании, подозрительности в отношении каждого, кто вел себя неординарно, выделялся своими суждениями и внешним видом.

Этой фразой он защищает себя, кого Андропов, и вполне обоснованно, подозревал в шпионаже. То же средство — ложь. Не было во времена Брежнева и Андропова никакой шпиономании и запуганности. Наоборот, Советский Союз смотрелся в глазах его граждан как несокрушимый оплот мира и все ощущали его величие. Телесериал “Семнадцать мгновений весны”, кинофильмы “Мертвый сезон”, “ТАСС уполномочен заявить” о советских разведчиках и контрразведчиках имели огромный успех, книги на эту тематику шли нарасхват. И опять намек на свою неординарность, выгодное отличие от других. Конечно, Андропов и все другие, посвященные в его разработку, для агента американской разведки Калугина являлись опасностью № 1, но такое сказать он мог только в ЦРУ. Сейчас его задача — опорочить всех и вся.

Не стоит доказывать, что все измышления Калугина весьма противоречивы, мало в них здравого смысла — навороты, подмена понятий и очень много прямой лжи. Это соответствовало его задачам, а время позволяло.

Особого внимания заслуживают его слова о своих достижениях в разведке. На вопрос корреспондента газеты “Аргументы и факты”, за что он получил государственные награды, он отвечал:

— Первый из трех орденов — Знак Почета я получил в 1964 году, скажем так, за активную работу по приобретению источников информирования за границей. Ордена Красной Звезды в 1967 году и Красного Знамени в 1977 году были мне вручены за операции, условно говоря, направленные на обеспечение национальной безопасности.

Зная о работе Калугина в КГБ и его личных оперативных “достижениях”, можно высказаться и по его наградам. Орден “Знак Почета” за Кука — читатель знает о “пользе” материалов по твердому топливу от этого подставленного агента. “Красная Звезда” — за работу короткое время по составлению “выжимок” для Центра из материалов “агента ХХ века” Джона Уокера. За “выжимки” орденов не давали. Понятно — получил по протекции высокопоставленных покровителей. Третий и самый почетный орден “Красного Знамени” — за операцию по Ларку в Вене, фактически же за его тайное умышленное убийство. Да, КГБ, награждая его, не знал правды, но Калугин ее знал досконально, и, несмотря на это, с трибуны говорил о своих орденах с достоинством и гордостью, как заслуживший их “верой и правдой”. В итоге, Калугин оказался “голым”, он не достоин ни одного ордена: все получены обманным путем. Читателю также известно, что ни одной вербовки агента за тридцать с лишним лет работы в органах госбезопасности он не провел. Непонимание вызывает также фраза: за обеспечение “национальной” безопасности. Не было такого выражения в среде чекистов в то время — было принято говорить за обеспечение государственной безопасности. Такими словами определяют заслуги перед своей страной именно американцы.

Еще один пример. В интервью газете “Коммерсант” 2 июля 1990 года он рассказывал, что в феврале месяце этого же года подготовил большую аналитическую статью по реформированию КГБ для журнала “Огонек”, заручившись обещанием главного редактора Коротича ее опубликовать. Коротич показал ее в КГБ для оценки на предмет содержания государственной тайны. Затем его якобы вызвали аж в Политбюро и запретили печатать. Спустя четыре года в своей книге Калугин уже по-другому описывает тот же факт:

— Я написал большую статью по реформированию КГБ для “Огонька” и передал ее Коротичу для публикации. Одновременно показал статью моему близкому другу Яковлеву, который, прочитав ее, позвонил Коротичу и строго рекомендовал ее не публиковать. Яковлев мне объяснил, что у Горбачева слишком много других проблем, чтобы сейчас отвлекать его на КГБ.

О запрете статьи Комитетом и речи нет, оказывается, его друг решил ее не публиковать. Запамятовал Калугин, о чем говорил раньше?

Другой характерный пример. В той же беседе он неожиданно проговаривается: “Выступать с обвинениями в адрес КГБ начал, не находясь в плену эмоций. При Черненко я бы не вылез, это было бы чистой воды самоубийством. Я точно все рассчитал и первый тайм выиграл”. Ставка “колумбийцами”, как видно из смысла, сказанного делалась на Горбачева.

И еще откровение — и ложь: “За время моей работы в качестве начальника внешней контрразведки ни одного агента из числа сотрудников ЦРУ советская разведка не имела”. Знал ли Калугин обо всей советской разведке? Нет, знает обо всем только начальник разведки. Но известно, что лично Калугин был виноват в умышленном срыве всех известных ему операций по вербовке сотрудников ЦРУ. В итоге разведка не получила важнейшую информацию об агентурной работе американской разведки в СССР. А, дело Ларка? Потенциально оно принесло бы немалые оперативные результаты. Обо всем этом подробнее расскажу ниже.

Конечно, лучше всех об ущербе, нанесенном Калугиным, известно ЦРУ. Но об этом мы узнаем лишь лет через тридцать-пятьдесят или более, когда в соответствии с американским законодательством будут открыты архивы Лэнгли.

Прямой обман, подтасовка и прочая фальсификация были направлены в первую очередь на рядовых читателей, профессионально не знакомых с данной тематикой и фактами. Кажется, вполне достаточно сказанного, чтобы понять истинные позиции и задачи Калугина и при использовании “демократического движения”, как прикрытие для своих истинных целей.

30 июня 1990 года по представлению Председателя КГБ своим Указом Президент СССР лишил Калугина государственных наград, а Совет Министров СССР — звания генерал-майора запаса. Примерно в это же время против него было возбуждено уголовное дело по факту разглашения государственной тайны. И вновь поднялась газетная шумиха в защиту Калугина, в главном огульно повторявшая его измышления.

В конце июня в газете “Правда” опубликовано заявление КГБ СССР по поводу выступлений и интервью Калугина, а затем текст беседы корреспондента газеты в Центре общественных связей КГБ с более подробным изложением оценок основных его высказываний. Однако все выкладки Комитета были восприняты “свободной” прессой в духе времени — любой обиженный брался под защиту, он — герой, все нападающие обвинялись, они — антиподы. Таково было время, и так действовала броская на любые “жареные” факты неразборчивая пресса. Может быть, хотели лучше, а получилось как всегда — во вред.