Павел Мельников-Печерский - Очерки мордвы

Представив сжатый перечень исторических фактов о Мордве до XVIII столетия, мы в следующих очерках изложим основания мордовской веры и её культа, коснемся нравов и обычаев Мордвы, теперь с каждым годом более и более исчезающих под влиянием сильного обрусения, и наконец, по неизвестным еще документам, расскажем о событиях, сопровождавших окончательное приведение Мордвы в христианство.

Совершенно несправедливо некрещеную Мордву называют идолопоклонниками. Никогда не имела она ни идолов ни каких других изображений божества. Правда, она почитала священные деревья, под которыми приносила жертвы, но никогда не признавала их божествами. Правда, она обращалась иногда с моленьями к солнцу и луне, но всегда считала их созданиями Божьими.

Они веровали в единого верховного бога, от которого зависит весь видимый и невидимый мир. Эрдзяды, терюхане и каратаи называют его Пас, или Чам-Пас (верховный бог), — мокшане — Шкай.

Вот такие понятия имела Мордва об этом высшем существе: он не имеет ни начала, не будет иметь и конца; видеть его нельзя не только людям, но и богам, подчиненным ему; он живет на небе, а как он живет, того никто знать не может; он господствует и на земле; и земля, и небо, и светила небесные, и боги (бесплотные добрые духи), и люди, и животные, и самые злые духи, все от него имеют свое начало; он творец всего видимого и невидимого мира, промыслитель, управляющий всем посредством подчиненных богов и богинь. Чам-Пас любит свои создания, и от него происходит одно только добро, но, чтобы люди не забывались, он попустил Шайтану сотворить злых духов и посадил их в болотах и омутах. Если человек сделает что-нибудь противное Чам-Пасу, он дозволяет злому духу сделать вред тому человеку, но когда человек обратится к нему с мольбой избавить его от зла, он запрещает злому духу и велит ему сидеть в воде. Но одной частной молитвы недостаточно для умилостивления разгневанного верховного бога: необходимы общественные и домашние моления подчиненным ему божествам, а еще необходимее добрая жизнь.

Обыкновенная молитва к верховному богу у мокшан коротка: "Шкай! оцю Шкай, верду Шкай, ванымыст! Боже, верховный боже, начальный боже, помилуй нас!" Эрдзяды и терюхане обращаются к нему с молитвой: "Чам-пас, вел Пас, помилуй нас!", то есть: "верховный боже, боже мира (в смысле общества), помилуй нас!" К этому верховному богу Мордва обращалась в начале каждой молитвы, к какому бы божеству она ни относилась. Но самому Чам-Пасу ни особых праздников ни особых жертвоприношений не отправлялось.

Кроме единого вечного бога, Мордва признаёт созданных им добрых и злых духов. По их понятиям, эти духи, как и люди, плодятся, и их в мире множество. Везде, на всяком месте, невидимо присутствует какое-нибудь божество, исполняющее повеление верховного бога или назначенное им для управления какой-либо части вселенной. Этому одинаково веровали все племена мордовские, но верования эрдзяд и мокшан, относившиеся до богов второстепенных и до участия каждого из них в управлении миром, различны.

По понятиям эрдзядов и терюхан (о богах племени Каратаи, к сожалению, мы не имеем сведений), Чам-Пас, приняв намерение сотворить мир, прежде всего создал во всем почти подобного себе духа, с тем, чтобы он помогал ему в сотворении и в управлении миром. Этот дух был Шайтан. Вот рассказ о сотворении шайтана, записанный в 1853 году священником Федором Шаверским в селе Вечкамове (Бугурусланского уезда, Самарской губернии):

"Однажды, когда ничего еще не было на свете, кроме одной воды, плыл Чам-Пас на камне по морю-океану и размышлял сам с собою, как сотворить видимый мир и как управлять им. Тут он сказал: "Нет у меня ни брата ни товарища, с кем бы мог я посоветоваться об этом деле", и при этих словах плюнул с досады в море и поплыл далее. Отплыв некоторое расстояние, Чам-Пас оглянулся и увидел, что слюна его обратилась в огромный бугор и плывет за ним следом. Чтоб уничтожить бугор, Чам-Пас ударил по нем жезлом; тотчас из него выскочил Шайтан и сказал: "Ты жалеешь, господи, что у тебя нет ни брата ни товарища, с кем бы тебе подумать да посоветоваться о сотворении мира; я, пожалуй, рад быть твоим братом". Чам-Пас обрадовался и сказал: "Ну, хорошо, будь мне хоть не братом, а товарищем. Давай творить землю. Из чего же мы ее сделаем? Ведь кроме воды нет ничего". Шайтан молчит, не знает, из чего землю сделать. "Нырни, товарищ, в море-океан, — сказал ему Чам-Пас: — на дне есть песок, принеси его немного, из него и сделаем землю". — "А я только что хотел это самое сказать, братец", — перебил Шайтан, потому что не хотел показать Чам-Пасу, что тот выше его и знает больше, и все называл его братом, хотя Чам-Пас взял его только в товарищи. "Так ступай же на дно, принеси песку, — сказал Чам-Пас: — да смотри же, товарищ, как станешь брать песок, помяни имя мое". Шайтан погрузился на дно. Там, по гордости своей, не захотел он помянуть имя Чам-Паса, а помянул свое. Оттого и не мог взять ни единой песчинки: из-под дна морского вышло пламя и обожгло Шайтана. Обожженный вынырнул он на поверхность моря. "Не могу, братец, — говорить Чам-Пасу: — ни единой песчинки взять, потому что там пламя изо дна морского выходит, оно меня совсем было спалило". — "Ступай, товарищ, опять на дно морское, — сказал ему Чам-Пас:- пламя тебя не тронет, только помяни имя мое". Шайтан во второй раз опустился на дно морское, но гордость опять не допустила его помянуть имя Чам-Паса, опять помянул он свое, и пламя опять опалило его. Выплыл он на поверхность моря и вдругорядь явился к Чам-Пасу без песку. "Что же, товарищ, принес ли песку?" — спросил его Чам-Пас. — "Не принес, братец, пламя опять опалило меня пуще прежнего". — "Да помянул ли ты, товарищ, имя мое?" — спросил Чам-Пас. Шайтан, делать нечего, сознался, что не поминал имени Чам-Паса. "Чье же ты имя помянул, товарищ?" — "Свое, братец", — отвечал Шайтан. — "Слушай же, товарищ, — сказал тогда Чам-Пас:-ступай ты в третий раз на дно моря-океана и возьми там песку, помянув имя мое. Только помни, товарищ, что, если ты не помянешь моего имени, огонь тебя совсем попалит, и не останется от тебя ничего". Шайтан в третий раз опустился на дно и, боясь, чтобы пламя совсем его не спалило, помянул имя Чам-Паса и без всякой помехи набрал полон рот песку. Вынырнув на поверхность моря, он отдал песок Чам-Пасу, но не весь, часть его утаил у себя за щекой. Думает он себе: "Пусть его брат мой творит свою землю, а я сотворю свою" Чам-Пас стал разбрасывать по морю песок, и он, увеличиваясь, делался землей. Но по мере того, как песчинки на море вырастали, вырастали и те, что остались за щекой у Шайтана; оттого голова у него разрослась в огромную гору. Почувствовав от того нестерпимую боль, Шайтан заревел страшным голосом. "Что кричишь, товарищ?" — спросил его Чам-Пас. Шайтану делать нечего, покаялся. "Не всю, братец, говорит, землю я выплюнул, и она растет у меня в голове, и мне от того нестерпимое мученье". Чам-Пас ударил Шайтана жезлом по голове и сказал: "Выплюнь песок, товарищ, и исцелей от болезни". Шайтан стал выплевывать песок изо рта, но так сильно, что жидкая, еще не окрепшая земля от того поколебалась, отчего произошли ямы, овраги и долины, а из того песку, который он выплюнул, образовались бугры, холмы и горы. Когда Шайтан освободился от болезни, Чам-Пас сказал ему: "Нет, не можешь ты быть мне, товарищем, ты зол, а я добр; будь же ты проклят и ступай под дно морское, в преисподнюю, в тот самый огонь, что палил тебя за то, что, по гордости, не хотел ты помянуть имени творца своего. Сиди там и мучься на веки веков".