Игорь Свинаренко - Записки репортера

– Деньги – это живое существо; они могут стать ничем, а могут – чем-то интересным.

Кроме собственно разговоров были и реальные перфомансы. К примеру, Бергер, одетый во все белое, вывел в зал самку поросенка на ошейнике. Поскольку на стене висели две работы бисером – черный квадрат и красный, – все поняли, что вот это метафора. Такое, значит, современное искусство, бисер перед свиньями. Что касается «синих носов», то свой самый знаменитый фокус – «Салют из штанов» – они не осмелились показать вживую, а прокрутили видео. Там у них в штанах были спрятаны пиротехнические пусковые комплексы, откуда вылетали ракеты. Мелкие, правда. Художники это исполняли, будучи в защитных очках. А почему только на видео? Шабуров объяснил:

– Пиротехнику мы раньше делали довольно часто, пока не обожгли себе… э-э-э… организмы. Это случилось в Венеции. При исполнении у нас загорелись штаны.

– Ожог покажите! – закричала девушка из зала.

Реплика была проигнорирована.

– …После чего мы от этого перфоманса не отказались, но стали его исполнять без удовольствия.

Ну и, конечно, на трезвую голову, а в «Веретьево» же шла пьянка.

Дискуссия шла дальше как могла:

– Цюрихское озеро в длину – 39 километров.

– И что ты нам эту Швейцарию в морду тычешь?

– Я вступил в немецкий Союз художников, сходил посмотрел, что выставляется в их ЦДХ, – такая тоска!

– Художественная элита – гетто для неудачников.

– Волосы на лобке раздражают…

Дальше, натурально, взрыв смеха и бурное обсуждение:

– У тебя у самого яйца бритые?

– Вторые сутки в общей мужской спальне спит молодая художница N…

В очередной раз взяв слово, «синий нос» Шабуров долго рассказывал про то, как идет забор спермы у быков на племенных заводах. Если коротко, то там два способа: на куклу и на подставу.

– Зачем мы это слушаем?

– Какое это имеет отношение к СИ?

– Давайте вернемся к конструктивному разговору! – взмолился модератор.

Ответом ему была реплика из зала:

– Конструктивный разговор закончился на Свинаренко.

Ближе к концу третьего дня, когда надо же было подводить какие-то итоги, организатор мероприятия и хозяин лагеря бизнесмен Гнатюк сказал о главном – ну, в смысле, о том главном, что стало тянуть людей к СИ:

– Нефть поперла, денег стало много… Германия после войны покупала дома, потом машины, потом занавески, а на каком-нибудь шестом этапе потребления начала покупать арт. Когда нефть поперла, можно было все понять про СИ – тем, кто учил экономику…

Все просто в этой жизни, и чудес, как мы и догадывались, не бывает.

Орлуша как поэт все-таки пытался от денег перевести разговор к вечным темам, к поискам истины, если так можно выразиться:

– Я не имею отношения к искусству. У меня такое ощущение, что я попал ночью на Курский вокзал и там наперсточники говорят о том, как обмануть лоха. А вы такие же, только говорите, что шарик реально есть.

Далее он продолжил о вечном и прочитал свой стих про старика Микеланджело с такими строками:

И еще про то, что «есть один заказчик, Он нам всем заплатит».

Это прозвучало не в тон общей дискуссии, крутящейся вокруг бабла, славы и разводки лохов. Но уж так получилось… Знаете, это как в приличном обществе кто-нибудь некстати ругнется матом, так и тут – только наоборот. Про деньги Орлов тоже сказал, причем связал их с вечными ценностями:

– Деньги лучше вкладывать не в СИ, а в вагинальный секс, который в России сейчас невостребован. А это ж тоже искусство. Вот буквально вчера в Киеве, в публичном доме имени Веры Матвеевой, в меню увидел очень странную вещь. Ну, сначала все как везде: Нателла – 390, Анжела 500, – но внизу вот что: «Животные – 140». Оказалось, что животные – это еще новые, неотбрендованные молдавские проститутки с неумелыми ласками. Мне дали скидку 40 процентов за то, что я придумал девушкам имена…

Бергер выслушал это все и с радостью узнавания, со счастьем от того что тебя понимают, сказал, что вот Орлов сюда прибыл из киевских борделей, а он сам из квартала красных фонарей Амстердама, где видел приблизительно то же.

– Смотрю – из-за стекла девушка манит пальцем: заходи, мол! Я, глядя на нее, думал: надо взять тут черную блядь и привезти в Москву – пусть она прочтет пару стихов на голландском. Сказать людям, что она известная поэтесса, – и все поверят!

Конец цитаты.

Ну вот приблизительно так, мне кажется, и с современным искусством. Хорошее это и веселое дело, что б вы ни говорили.

По фене только ленивый не выучился, депутаты так и вовсе очень бегло ботают. Некоторые удивляются: как же это все получается? А так. Представьте себе десяти– или даже пятнадцатимиллионую (по разным оценкам) армию людей с общим опытом, который они накопили, насобирали по СИЗО, ШИЗО, ПКТ, карцерам, транзиткам и пересылкам. Что мы про них знаем? За кого, например, они голосуют на выборах? И почему? Что хотим знать?

Не знаем ничего и знать не хотим. От страха и лени, что ли. Вот бывший зэк – серьезный, кстати, исследователь, два красных диплома и шесть лет за плечами – хочет издать умную правдивую книжку про тюремную жизнь и культуру. Редкий, кстати, случай, чтоб бывший опытный зэк захотел с нами всерьез про свое говорить, на нашем языке, и сказать ему есть чего.

Так никто не хочет книжку эту издавать и денег не дает.

Нашелся человек, говорит – дам, но только надо всю фактуру освежить. Автор не хочет, говорит, так давайте, репринт. Ну и не договорились.

Зовут этого бывшего зэка Валерий Абрамкин. В прошлом диссидент, физхимик, первое издание этой своей книжки он выпустил еще в 1992 году. Труд под названием «Как выжить в советской тюрьме» вышел тиражом 60 тысяч и стал библиографической редкостью. С тех пор, конечно, все сильно изменилось, и необходимо переиздание. Но не получается: невозможно найти спонсоров! Странно… Такая тема – и вот вдруг стала неинтересной в России?

То ли скупы отказавшиеся бизнесмены, то ли они добыли себе, купили гарантии от сумы и тюрьмы. А может, просто слишком сенсационными показались им изложенные в книжке идеи? Абрамкин, например, утверждает, что тюремная субкультура – самое точное изложение нашей национальной модели поведения, народного понимания справедливости. Потому, утверждает автор, тюремные нравы вместе с тюремной лексикой так легко принимаются широкой публикой на воле. А все беды, по Абрамкину, от того, что люди меняют справедливый тюремный порядок на беспредел.

В целом же книга рассчитана на широкий круг читателей. Еще бы: по статистике, 15 процентов взрослого населения страны сидело или сидит. Это не считая тех, кому сесть только предстоит.