Вячеслав Львович - Наивные сказочки об экономике, о мире, об обществе

Все естественные или спонтанные общественные формации не планировали и не предполагали планировать будущее обществ, их развитие. Все общественные формации объявляли себя в виде конечного продукта. Все социальные структуры предполагали себя, как вечные и неизменные, а чаще всего, данными свыше, божественными. Эволюционные изменения вроде бы признавались, но только, как дела давно (или недавно) ушедших дней. Настоящее положение дел в социальной сфере принималось, если не идеальным, то, во всяком случае, конечным. Так небольшие доделки, навести глянец, и хорош! Все старались убедить всех, что к данному положению дел в социальной сфере привели естественный ход истории, что по другому и быть не может. Чаще всего действия социальных законов считались пережитком прошлых социальных устройств. Законы и уложения служили для преодоления «дикости», действительно естественных, социальных законов. Происходили постоянные сшибки здравого смысла с положениями и нормами морали, этики, а потом – законности и права. Несмотря на полную безнадёжность затеи, люди старались поддерживать и удерживать именно настоящее положение дел. Это касается не только власти. Всегда находилось масса людей, старавшихся удержать в современном им состоянии всё, до чего они только могли дотянуться.

Несмотря на то, что идея «золотого века» на словах была отброшена, на деле она делала своё дело. Поясню. В древности не существовало самой идеи эволюции. Предполагалось, что всё лучшее было раньше, а чем дальше, будет всё хуже и хуже. Мир шел по вечному кругу, ничего не происходило, да и происходить не могло. С началом научно-технического прогресса это мнение ни куда не ушло, оно затаилось. Пропаганда, брызгая слюной, доказывала, что жить становится всё лучше и лучше, что техника делает людей всё более свободными, жизнь становится все более комфортна. Опускалось только – за счёт чего? Внутренне люди понимали, что цена прогресса за счёт тотальной индустриализации, чрезмерна.

Не видя выхода из сложившейся ситуации люди начинали бороться, чтобы бы сохранить хоть то, что уже имели. Всевозможные организации боролись против изменения климата, против сноса «исторических» зданий, против всего нового, вполне естественно боясь и не доверяя ему. Будущее в светлых мечтах футурологов, мечтателей, фантастов и фантазеров было слепком современности, а чаще, идеализированного прошлого. Чаще же преобладали апокалипсические чувствования и видения грядущего. Попыток сознательного строительства социальной, общественной формации не предпринималось. Единственным исключением из этого была попытка построения коммунизма в Советском Союзе. Выполняемая заведомо негодными средствами, догматичная и, вместе с тем, непоследовательная она показала, что отдельная страна, группа стран и всё человечество в целом может ставить задачи, вырабатывать стратегию и осознанно претворять её в жизнь.

Второй попыткой сознательного государственного и социального строительства явилась фашистская Германия. У тех стран, социальное устройство которых проходило, так называемым эволюционным, спонтанным путём против подобных систем шансов не было. Германию мог победить только Советский Союз. Или наоборот, что также имело большую вероятность. Германский фашизм и был сформулирован в ответ на русско-иудейский коммунизм. Не здесь следует говорить о причинах разрушения СССР. Это совершенно другая тема. Следует только отметить, что Советский Союз, как был создан искусственным путём, также и прекратил своё существование – вполне сознательно. Опыт создания двух похожих и, одновременно, непохожих социальных систем дал человечеству гораздо больше, нежели конъюнктурно изолганный опыт столетий и даже тысячелетий «естественной» истории.

Западная представительная форма правления (демократия) явилась прямым результатом стремления смены власти наследной аристократии представителями нарождающегося финансового капитала. Для передела, а потом и полного отъёма власти не существовало другой силы, кроме силы самого народа. Аристократия, в своей власти, опиралась на поддержку и авторитет церкви. Буржуазия решила искать поддержку непосредственно у народа, предложив лозунги – «свобода, равенство, братство», частично денонсировав духовные, а потом и нравственные ценности. Эта технология обмана общественного мнения отрабатывалась и совершенствовалась в течение более, чем двух веков. По сравнению с быстро деградирующей системой аристократического правления, нуждающейся в систематических дворцовых и династических переворотах, эта система представляла некоторый прогресс. Она обеспечивала, хоть и искаженную, но реальную обратную связь между обществом и управлением им. Сам господствующий класс, как бы не принимал непосредственного участия в политической жизни, а политическая власть, как бы не могла активно вмешиваться в финансово-хозяйственную жизнь. Судебная власть, как бы существовала независимо от той и другой. Но все только как бы. В общем очередная сказочка для быдла. Только вместо сказочки о Боге, сказочка о «демократических» ценностях. Эта система смогла спокойно, без лишних эмоций и волнений забрать власть у прежней наследственной аристократии и передать её в руки новой – финансовой. Не стоит думать, что в странах, провозгласивших своей целью коммунизм было иначе. Только там финансовые элиты были заменены на номенклатурные. И там и здесь происходила фальсификация, подмена народного волеизлияния безальтернативными предложениями. И там, и там люди голосовали, а не выбирали, а если и выбирали, то только из двух (трех, пяти, десяти, ста) одинаковых предложений, сформулированных чуточку по другому. Нигде в мире народ не мог напрямую влиять ни на политику элит, ни на хозяйственную, ни даже на культурную жизнь.

Дополнительной иллюзией равенства являлось предоставление всем только одного голоса в выборах, голосованиях, референдумах. Если на Западе в выборы с удовольствие играли многие, то в России народ прекрасно видел безальтернативность, как коммунистического режима, так и посткоммунистического черезполосья. Энтузиазм первых лет «свободы» сменился политической апатией и пофигизмом.

Новая социально-политическая система народовластия должна учитывать опыт социального строительства всех, ранее существовавших, систем.