Владимир Максимов - После немоты

Но, к сожалению, и в этом, таком чистом и мужественном Вашем выступлении прозвучала настораживающая нота скептицизма и усталости. Утверждение бессилия слова перед материальным могуществом являет собою недопустимую слабость со стороны писателя-христианина. На Суде Времен нам простится все, кроме греха уныния и безнадежности. Слово сильнее поставок и контрактов, тем более, если это слово принадлежит верующему. Лишь бы оно звучало не время от времени, а постоянно, ежедневно, ежечасно, ежеминутно. Писатель, в силу своего назначения на земле, говорит, руководствуясь в таких случаях не спекулятивной злободневностью, а только потому, что не может молчать. Там, где царствует совесть, нет места закону целесообразности.

В практическом же плане, мировая общественность должна обращаться к разуму и логике власть имущих не по следам прискорбных событий, когда престижные амбиции адресата мешают ему внять призывам со стороны, а перед таковыми. Пример Солженицына и Амальрика прекрасное тому доказательство.

В этом смысле образцом нравственной бдительности может служить академик Сахаров - честь и совесть современной России, выступления которого по острейшим вопросам сегодняшнего мира обходятся ему куда дороже, чем любому из его западных коллег. Сахаров не выжидает „пиковых" моментов текущего дня, когда сказанное им слово принесет ему максимум политических дивидендов. Сахарова не заботит „инфляция" его выступлений. Сахаров совершает поступки и говорит движимый одной единственной указкой - указкой своего большого сердца. И слово его не становится от этого менее весомым и действенным. Именно поэтому тучи над ним в последнее время заметно сгущаются. Спасти Андрея Сахарова от грозящих ему бед - наша общая с вами задача. Когда непоправимое случится, будет уже поздно махать, как у нас говорят, кулаками. В этом Вы смогли убедиться на совсем недавних примерах.

В таком же, но менее заметном положении находятся и многие из нас. Я мог бы привести здесь целый мартиролог имен, которые после „общественного" остракизма поставлены перед новыми, еще большими испытаниями, но список этот занял бы здесь слишком много места, да к тому же имена эти общеизвестны. Поэтому назову лишь близких мне людей, которые, я надеюсь, не останутся на меня в обиде за непрошенное заступничество: Виктор Некрасов, Александр Галич, Лев Копелев, Георгий Владимов, Владимир Войнович, Булат Окуджава, Борис Балтер.

В заключение мне хотелось бы еще раз заверить Вас, что голос Ваш, если и не дошел до слуха тех, к кому Вы обращались, то духовный результат с лихвой восполнил их молчание. Слова, сказанные Вами укрепили во многих и многих, от Афин до Шанхая, веру в конечное торжество правды и справедливости, а это, на мой взгляд, самое главное.

„Царствие Небесное усилием берется"! Так постараемся же совершить это усилие на любом поприще, по которому направил нас Господь, чтобы в конце пути оказаться достойными бесценного дара Свободы, каким наделил Он каждого из нас в день Святого Крещения.

С глубочайшим уважением

В. Максимов

Москва, 4 июля 1973 г.

1. Из знакомства с Вашими произведениями вытекает, что Вы являетесь верующим человеком. Можете ли Вы сформулировать, в чем Ваша вера и какое место занимает религия в Вашем творчестве?

- Слово „вера" говорит само за себя и мне к этому нечего добавить. Если же говорить догматически, то исповедую православное христианство. Эта Вера и вооружает меня критерием истины и красоты, безусловно обозначая мне цели, задачи и средства творчества. Должен заметить, что в наш смутный век утвердилась лукавая тенденция путать Веру с амбициозным политическим фанатизмом. Это целенаправленное смешение понятий разрушительно вообще, а для писателя в особенности. Писатель, сотворивший себе кумира из очередного общественного движения или политической доктрины, неминуемо скатывается к творческому краху. Взлетая иногда на самый гребень вызванных ими событий, он, затем, вместе с их спадом уходит в литературное небытие. От Горького до Гамсуна таких примеров в культурной истории нашего века множество. Истинная Вера - всегда результат взыскующей совести, а потому и служит человеку безошибочным путеводителем на долгих дорогах жизни.

2. Является ли ваша вера результатом изначального религиозного воспитания, обретена ли она вами после какого-то перерыва или вы пришли к ней через тяжелый жизненный опыт?

- Скорее всего здесь имеет место последнее. Родители мои - наивные атеисты двадцатых годов, соблазненные происходящим на их глазах политическим своеволием, которое они восприняли как свободу, не могли, разумеется, воспитать во мне религиозное чувство. Но Соблазн гордыни бессилен перед Великим Искуплением. Как зеленый побег сквозь асфальт, пробивается Благая Весть в человеке через гнетущие наслоения времени. Пробилась она и во мне, озарив окружающее невечерним светом Ожидания и Надежды.

3. В „Семи днях творения" вы показываете галерею молодых людей различной социальной формации, приходящих к Вере. Чем вы объясняете, что в столь агрессивно атеистической стране начинают возникать такие феномены?

- Не раз в нашем трагическом столетии раздавались голоса о богооставленности мира. Слишком многое, на первый взгляд, подтверждало этот пессимизм: гражданские катаклизмы начала века, дальше - газовые камеры в самом сердце Европы и миллионы одетых в серые бушлаты невольников от Беломорканала до Колымы, запустение церквей и святых мест. Это кажущееся угасание Света на какое-то время затмило перспективу маловерам и ввело в искушение слабодушных. Но зоркие сердцем знали, что это лишь испытание, через которое надо было пройти, чтобы уже более никогда не соблазняться мнимо легкими путями эгоизма и безверия. Знали и безропотно несли этот крест сквозь поругание и расстрелы, сквозь тюрьмы и лагеря, сквозь предательство и хулу. Свет наших мучеников Веры не угаснет, навеки запечатлев в потомстве имена патриарха Тихона, отца Павла Флоренского, архиепископа Луки и множества, великого множества других, безымянных. Божественный прорыв не заставил себя ждать. В последнее время мы стали благодарными свидетелями возрождения религиозного чувства в нашем народе. Особенно среди молодежи. Отрадно сознавать, что гребень этой волны движется с востока европейского континента. Это отметил в одном из своих предсмертных высказываний и великий французский писатель Франсуа Мориак. На огромных просторах от Тихого океана до Вислы образ Божий, омытый слезами и кровью сотен тысяч мучеников вновь прозревается над истерзанной землей. Возрожденная Вера нового поколения людей, прошедших сквозь такой трагический опыт, спасет мир от скверны злобы и корысти. Духовное обновление уже стоит у нашего порога. Мы живем накануне. НАКАНУНЕ!

Читать дальше