Сергей Аксаков - Рассказы и воспоминания охотника о разных охотах

В 1855 г. Аксаков выпустил свои рассказы отдельной книгой, озаглавив ее: «Рассказы и воспоминания охотника о разных охотах». К сборнику был приложен очерк Тургенева «О соловьях». На этот счет у обоих писателей была специальная договоренность. 18 октября 1854 года Аксаков писал Тургеневу: «Рукопись моя «Рассказы и воспоминания о разных охотах» должна была поступить в цензуру в самых первых числах ноября. Но я очень рад подождать ваших статеек хоть целый месяц; они украсят мою книжку и придадут ей разнообразие, которого именно ей недостает» («Русское обозрение», 1894, № 11, стр. 19).

Третья по счету охотничья книга Аксакова принесла автору много творческих радостей. Сравнительно с предшествующими двумя книгами в этой элемент художественный играл несравненно большую роль. Новая книга была уже почти совершенно свободна от утилитарных, «специально охотничьих» элементов и приобретала характер свободного художественного повествования. Некрасов назвал ее «прекрасной книгой, исполненной дельных охотничьих заметок и наблюдений, живописных картин природы, интересных анекдотов и поэзии» (Полн. собр. соч. и писем, т. IX, М. 1950, стр. 255).

Выдающиеся художественные достоинства новых охотничьих произведений Аксакова отмечал и Тургенев. После появления в «Москвитянине» рассказа «Охота с ястребом за перепелками» Аксаков попросил его прочитать «на досуге» этот рассказ и высказать о нем свое «мнение без всякого снисхождения и ласки старому… приятелю». «Ведь я серьезно боюсь, — продолжал Аксаков, — чтобы мне не заболтаться на старости; трудно уловить ту минуту, когда неминуемо начнешь глупеть и станешь принимать желание приласкать старика за наличную монету» («Русское обозрение», 1894, № 11, стр. 10). Тургенев тотчас же ответил, что рассказ «не прочел, а проглотил целиком», и добавил: «Это превосходная вещь — и написана тем славным русским языком, которым вы один владеете» («Вестник Европы», 1894, № 2, стр. 481). Очерк «Охота с ястребом за перепелками» был восторженно оценен и Чернышевским. Процитировав в одной из своих статей несколько строк, рисующих тревогу мелких птиц, которые почуяли ястреба, он воскликнул: «Что может быть живописнее этого описания! А глупые тетерева, утки, дупели, вальдшнепы, гаршнепы и им подобные и не подозревают, что судьба наделила их таким историком, как г. Аксаков; не подозревают, что в описаниях г. Аксакова они лучше, красивей и вкуснее, нежели на самом деле. Какой-нибудь дрянной ястреб, способный напугать одних воробьев, доставляет нам столько удовольствий, и все потому, что его описывает г. Аксаков» (Н. Г. Чернышевский, Полн. собр. соч., т. XVI, М. 1953, стр. 26).

Касаясь в письме к А. И. Панаеву в 1855 г. необычайного успеха своих охотничьих сочинений, Аксаков не без гордости заметил: «Вообще все три мои охотничьи книги продолжают расходиться очень хорошо, и к великому удовольствию моему вижу, что они проникли во все слои общества и что их читали все что-нибудь читающие люди» (ИРЛИ, Р-1, оп. 1, д. № 10. л. 5 об.).

Не прошло и года, как «Рассказы и воспоминания о разных охотах» вышли вторым изданием (М. 1856). В книгу были внесены некоторые исправления и дополнения. В настоящем собрании текст печатается по второму, последнему вышедшему при жизни Аксакова изданию, с устранением неисправностей и опечаток.

Стр. 376. Бюффон Жорж Луи Леклерк (1707–1788) — французский естествоиспытатель.

Стр. 391. Я рассказал в «Записках ружейного охотника»… — см. в наст. томе, стр. 262.

Стр. 413. Я упомянул в моих «Записках ружейного охотника»… — см. в наст. томе, стр. 257.

Стр. 418. Я уже говорил в своих «Записках об уженье рыбы»… — см. том 4 наст. изд., стр. 396–397.

Или вентели, которые в Можайском уезде называются жохами.

Около Москвы плетут нерота круглые, но это неудобно: они неплотно ложатся на дно и вставляются в язы, и дыры надо затыкать лапником, то есть ветвями ели.

Кутнею называется длинная клетка из сетки, разгороженная на три отделения или клетки же; в средней сидят живые воробьи для приманки, а две боковые имеют спускные дверцы также из сетки, которые поднимаются и настораживаются, как в чепках. Молодой ястреб (слеток), увидев воробьев, бросается к ним через которую-нибудь боковую клетку, тронет сторожок, дверца опустится — и ястреб пойман. Иногда попадаются и старые ястреба, но очень редко.

Нагавками, или обносцами, называются суконные или кожаные, но подшитые тоненьким суконцем онучки, шириною в большой палец, которыми обертывают просторно, в одну рядь, ноги ястреба; на онучках, то есть нагавках, нашиты опутинки, плетеные тесемочки волос в тридцать, длиною четверти в полторы; каждая опутинка нижним концом своим продевается в петельку, пришитую к нагавке, затягивается и держится крепко и свободно на ноге. Должник — тонкий ремень, или, пожалуй, снурок, аршина в полтора длиною, наглухо пришитый к охотничьей рукавице. Должник устроен довольно затейливым образом: другой конец его прикрепляется к железному прутику, вершка в два с половиной длиною; прутик просовывается весьма свободно в круглое отверстие костяной дощечки, просверленной на средине (длиною верщка в два, а шириною в палец), и держится в дощечке на широкой шляпке, какая бывает у большого гвоздя; к обоим концам косточки прикреплен своими концами ремешок (в четверть длиною), вытянутый посредине кверху; он составляет острый треугольник, которому основанием служит дощечка; к верхнему острому углу ременного треугольника привязываются простою петлею обе опутинки; стоит дернуть за их концы — петля развяжется, и ястреб может лететь. — Само собою разумеется, что охотничьи названия всех уборов хищных птиц могут называться различно в разных местах России и что уборы эти бывают роскошны и бедны. Драгоценная книга царя Алексея Михаиловича, глаголемая: «Урядник: новое уложение и устроение чина сокольничья пути», показывает, как великолепно убирали соколов и кречетов: «И мало поноровя, подсокольничий молвит: начальные, время наряду и час красоте. И начальные емлют со стола наряд: первый, Парфентий, возьмет клобучок, по бархату червчатому шит серебром с совкою нарядною; вторый, Михей, возьмет колокольцы серебряны, позолочены; третий, Леонтий, возьмет обнасцы и должик (должник) тканые с золотом волоченым. И уготовав весь наряд на руках, подошед к подсокольничему, начальные сокольники наряжают кречета». Очевидно, что колокольцы (бубенчики) всякий раз, когда нужно, привязывались к ногам ловчих птиц.

Обыкновенно для вабила употребляется крыло какой-нибудь птицы (всего лучше голубиное), оторванное с мясом: охотнику ловко держать в руке папоротку крыла, которое не должно быть ощипано.