Николай Зенькович - Тайны ушедшего века. Власть. Распри. Подоплека

Брежнев праздновал победу над одним из самых сильных политических конкурентов. Позднее Леонид Ильич признавался, что самым трудным было убрать Семичастного. Это можно было сделать, предложив фигуру, занимавшую высокий ранг в партийной иерархии. И такая фигура была найдена — секретарь ЦК Андропов.

Вот второй человек, благодаря покровительству которого стало возможно политическое вознесение Горбачева. Андропову Михаил Сергеевич обязан даже больше, чем Кулакову. Удивительно, не правда ли, что оба высокопоставленных патрона схлестнутся в схватке за верховенство — если, конечно, эта версия имеет под собой основание, и каждый при этом своей смертью будет освобождать дорогу молодому честолюбивому провинциалу.

Первая встреча Андропова с Горбачевым состоялась в апреле 1969 года в санатории «Дубовая роща» под Кисловодском. Юрий Владимирович был председателем КГБ СССР и кандидатом в члены Политбюро, Михаил Сергеевич — вторым секретарем Ставропольского крайкома. Несопоставимо?

Один из явных недоброжелателей Горбачева, работавший в то время в Ставропольском УКГБ, рассказывал, как проходила эта встреча. Из московского секретариата Андропова ставропольские коллеги получили просьбу о максимальном недопущении к отдыхающему каких бы то ни было лиц, включая и местных руководителей. Юрий Владимирович не пользовался отпуском в предыдущем году в связи с известными событиями в Чехословакии, сильно устал и, не дождавшись летнего времени, решил отдохнуть по весне. Руководство УКГБ сообщило о просьбе первому секретарю крайкома Ефремову. Тот принял информацию к сведению, но, когда ему доложили о прибытии высокого гостя, позвонил в санаторий. Андропов снял трубку, вежливо выслушал поздравления с прибытием и пожелания хорошего отдыха, но в достаточно твердой форме отклонил предложение о визите вежливости.

— Вы не экскурсовод, Леонид Николаевич, вам и так дел хватает, а я дороги здешние хорошо знаю… Если вы будете каждого прибывающего привечать, край захиреет.

Каково же было изумление работников УКГБ, оказывавших помощь московским коллегам в охране Андропова, когда в тот же день у ворот санатория остановилась «Волга» второго секретаря, который сказал, чтобы его провели к Юрию Владимировичу. Андропову доложили, но он сказал, что никого принимать не будет. Секретарь не уходил. Через несколько часов, узнав, что гость по-прежнему сидит в холле, Андропов досадливо произнес:

— Пусть войдет. Не прогонять же…

Повторяю, так рассказывал мне явный недоброжелатель Михаила Сергеевича, ибо в интерпретации самого Горбачева эта сцена имеет несколько иное звучание. Неизменными остаются лишь время и место действия, главные лица. Не отрицается факт звонка Ефремова и деликатное отклонение Андроповым визита вежливости. Но здесь следует существенное уточнение: Ефремов послал с этой миссией второго секретаря. Действительно, пришлось подождать — минут сорок. Андропов вышел и, по словам Горбачева, тепло поздоровался, извинился за задержку, ибо «был важный разговор с Москвой».

«Потом мы еще не раз встречались, — вспоминает экс-генсек. — Раза два отдыхали в одно и то же время: он в особняке санатория «Красные камни», а я — в самом санатории. Вместе с семьями совершали прогулки в окрестностях Кисловодска, выезжали в горы. Иногда задерживались допоздна, сидели у костра, жарили шашлыки. Андропов, как и я, не был склонен к шумным застольям «по-кулаковски». Прекрасная южная ночь, тишина, костер и разговор по душам.

Офицеры охраны привозили магнитофон. Уже позднее я узнал, что музыку Юрий Владимирович чувствовал очень тонко. Но на отдыхе слушал исключительно бардов-шестидесятников. Особенно выделял Владимира Высоцкого и Юрия Визбора. Любил их песни и сам неплохо пел, как и жена его Татьяна Филипповна. Однажды предложил мне соревноваться — кто больше знает казачьих песен. Я легкомысленно согласился и потерпел полное поражение. Отец Андропова был из донских казаков, а детство Юрия Владимировича прошло среди терских».

Уже этих выдержек достаточно, чтобы понять степень близости в конце шестидесятых — начале семидесятых двух будущих генсеков. Впрочем, Болдин, многолетний помощник Горбачева, свидетельствует, что Михаил Сергеевич не всегда подчеркивал свою близость к Андропову и его любовь к себе. Это, по мнению Валерия Ивановича, преобладало на первых порах. Поздний Горбачев уже открещивался от Андропова, а однажды, не сдержавшись, сказал:

— Да что Андропов особенное сделал для страны? Думаешь, почему бывшего председателя КГБ, пересажавшего в тюрьмы и психушки диссидентов, изгнавшего многих из страны, средства массовой информации у нас и за рубежом не сожрали с потрохами? Да он полукровок, а они своих в обиду не дают.

Этот порыв откровенности как нельзя лучше иллюстрирует высказанную Горбачевым в его новой книге мысль об их отношениях с Андроповым. «Были ли мы достаточно близки?» — задается вопросом Михаил Сергеевич. И отвечает: «Наверное, да». Но делает уточнение: говорит это с долей сомнения, потому что позже убедился — на верхах на простые человеческие чувства смотрят совсем по-иному.

Получается, и сам Михаил Сергеевич здесь не исключение. Впрочем, это специфическое свойство яда власти.

Андропов был одним из самых преданных Брежневу членов Политбюро, утверждают знающие люди. «Могу сказать твердо, что и Брежнев не просто хорошо относился к Андропову, но по-своему любил своего «Юру», как он обычно его называл», — свидетельствует бывший главный кремлевский врач Чазов. Неоценимую услугу оказал Андропов Брежневу в его борьбе с Подгорным, претендовавшим после разгрома Шелепина на пост лидера. Болезнь Брежнева во второй половине семидесятых годов вызвала невиданную активность некоторых соратников Леонида Ильича. Многомудрый Андропов молча наблюдал за начавшейся возней у трона, советуя Брежневу не торопиться с оргвыводами: пусть засветятся все претенденты. Брежнев оценил расчетливый ум и тонкую политику Андропова, использовавшего болезнь генсека для выявления всех его потенциальных противников. Глава могущественной и многоликой организации, подчинявшейся только генсеку, предопределял не только решение многих вопросов, но и в определенной мере жизнь общества.

Взяв на себя функции защиты имени Брежнева, его престижа, Андропов исходил из того, что стране как никогда нужна стабильность. «Фактор Брежнева» рассматривался им в качестве инструмента сохранения единства в руководстве, консолидации общества, социалистической системы. С подачи главы политической полиции министром обороны и членом Политбюро стал Устинов, первым заместителем Председателя Совета Министров СССР и членом Политбюро Тихонов. Андропов продолжал укреплять позиции Брежнева, и он, не опасаясь за свое положение в партии и государстве, мог теперь жить спокойно.