Артуро Перес-Реверте - С НАМЕРЕНИЕМ ОСКОРБИТЬ (1998—2001)

Тогда наш министр хватает трубку и звонит коллеге из министерства транспорта: какого черта делается? Как это прекратить? Что ты вообще предпринимаешь? Говори медленно, я записываю. Вся эта шумиха выеденного яйца не стоит. Не паникуй. Для начала найди виноватых: Проблему-2000, например, или Милошевича. Потом исчезни на пару дней, а когда снова объявишься, делай вид, что ничего не случилось. К тому времени во всех газетах уже будут писать про Балканы, пакт Эстельи или про новую пассию Кармен Ордоньес. Нам повезло со страной, коллега. У местных жителей на редкость плохая память.

«Верно говорят, что нет худа без добра», — думает Антонио. Его жена, малышка и бабушка расселись по местам и едят свой суп с фрикадельками. Никто не ноет, что ненавидит новости, не требует переключить на канал «Телесинко». В это трудно поверить, но за столом разговаривают . Дело в том, что террористы взорвали местный ретранслятор. Бабах! — и телевидение отправилось ко всем чертям. Благодаря этому событию, Антонио узнал, что у его дочери есть жених, а бабушка наконец смогла рассказать внучке о том, как ее покойный дед в один прекрасный день взял винтовку и отправился сражаться против Франко. А сам Антонио и его благоверная вспомнили, что познакомились в трамвае. Дочка понятия не имела о том, что такое трамваи, и едва не лопнула от смеха, услышав, что до свадьбы они встречались ровно три года, и что ее мама вышла замуж девственницей.

Антонио не может поверить своему счастью: он проводит вечер в кругу семьи. Впрочем, счастье длится недолго. Заскучав без «мыльных опер», женщины собрались в супермаркет. Антонио отказывается сопровождать их. «Ну и сиди в своей резервации!» — бросает дочь, прежде чем захлопнуть дверь. Антонио на седьмом небе. Открылась перспектива провести вечер в одиночестве, в резервации, состоящей из нескольких тысяч книг и пятисот компакт-дисков.

Можно провести эти три часа на диване, перед выключенным телевизором, наслаждаться пением Хосе и Кармен, и вместе с Дон Кихотом принимать таверну за стены замка. Можно будет сделать музыку погромче, чтобы позлить соседа за стеной (пойди удавись, кретин, мой проигрыватель на сто децибелов мощнее твоего, так что придется слушать оперу, нравится тебе или нет). Конечно, заявится увалень с пятого этажа, будет жаловаться на слишком громкий звук. С тебя не убудет, старина, придется весь вечер наслаждаться «Кармен», «Травиатой» и «Болеро» Равеля. Твой телевизор каждый день вопит на весь дом. Придется что-то делать и с юными рэпперами из квартиры снизу. Когда по телевизору нет японских мультиков, они шатаются по лестнице, как зомби.

Попивая коньяк, Антонио размышляет, что стало бы с соседскими детишками, если бы они перенеслись на лет на пятьдесят назад. Интересно, хватило бы им Пипо и Пипы [10] Сказка испанского писателя Сальвадора Бартолоцци (1882—1982). и «Двадцати тысяч лет под водой»? Сумеет ли «Кавалер в маске» [11] Роман испанского писателя Мануэля Гаго Гарсиа (1925—1980). заменить «Секретные материалы»? И каково бы им пришлось в мире, где нет бейсболок и телевикторин? Смогли бы они завороженно слушать радио, переживать из-за смерти папы, смеяться над шутками невидимого комика, радоваться с Бобби Дельгане, дрожать от страха с Альберто Оливерасом и объясняться в любви невесте Диего Валора, повторяя слова песни вслед за Хуаной Хинсо. Антонио прожил на земле пятьдесят лет. Он знает, что раньше не было лучше. Раньше было иначе. Но Антонио знает и то, что будь у него возможность выбора, он предпочел бы картонную лошадку всем на свете роботам-убийцам. Он предпочел бы готских королей, «Песнь о Сиде» и уроки каллиграфии радостям глобализации и ни за что не променял бы Джильду, Капру, Сесила Б. Де Милля, Джона Форда и Тони Леблана американским Барби с силиконовыми сиськами. Разумеется, такая позиция лишена логики. Антонио знает, что здравомыслящим современным людям его предпочтения покажутся смешными. И все же он знает, что прав, а они — нет.

В семь вернулись женщины. Страдающая без телевизора дочь попросила — о чудо! — что-нибудь почитать, и Антонио предлагает ей на выбор толстую книгу, «Бомарсо» Мухики Лайнеса, и тонкую — «Великого Гэтсби» Скотта Фицджеральда. Девочка выбрала книгу потоньше и теперь читает в своей комнате, а бабушка слушает у себя радио. Что касается супруги Антонио, промаявшись еще немного без телевизора, она решила лечь пораньше. А сам Антонио, который уже много лет не видел жену такой страстной, допивает коньяк и следует за ней по коридору, тихонько напевая арию Эскамильо. Он просто светится от счастья.

Не знаю, что сделал ему водитель белой машины, но этот тип ни с того ни с сего выскакивает из своего фургона и принимается со страшной силой пинать ее капот. «Идиот! — орет он. — Жалкое ничтожество!» Это огромный детина с широченными плечами и мордой гориллы. Когда видишь подобных субъектов, хочется познакомиться с адвокатом, добившимся их освобождения из зоопарка. «Идиот!» — кричит водитель фургона на всю улицу. Вокруг уже начинает собираться толпа любопытных. Несчастная жертва нападения скрючилась в своей машине, парализованная страхом. Это крошеный, безобидный на вид человечек в очках, похожий на испуганного мышонка. Он не пытается дать сдачи обидчику, не спешит выхватить из своей перчаточницы парабеллум — просто сидит, втянув голову в плечи и покорно выслушивает разносящиеся по улице оскорбления и угрозы. Хуже всего то, что в машине с ним жена и дети. Женщина напугана сильнее мужа. Детишек трое. Двое малышей в страхе жмутся друг к другу. Девочка лет пятнадцати плачет, закрыв голову руками. А горилла из фургона, крепкая и самоуверенная, уже грозит кулаком в окошко машины, явно наслаждаясь своей удалью.

Наконец, излив гнев, громила возвращается к фургону, а владелец белой машины трогается с места, не смея даже оглядеться по сторонам. А ты стоишь на тротуаре, задыхаясь от ярости. «Так нельзя, — думаешь ты. — Нельзя так обращаться с человеком на глазах его семьи. Пусть этот тип с лицом мышонка — настоящая сволочь, пусть он нарушил все на свете правила движения, все равно. Ведь там была женщина и ребятишки. Какими бы уродами мы все ни были, какой бы опасности он ни подверг твою машину, да хотя бы и жизнь, есть вещи, которые никто не имеет права делать с другими людьми. Таких вещей никто не должен допускать. Иногда обстоятельства складываются так, что одному человеку приходится убивать другого. Бывает, что иного выхода нет или твой враг не заслуживает ничего другого. Но человека ни в коем случае нельзя так оскорблять, особенно — в присутствии его близких. Вот это действительно низко и подло.