Павел Мельников-Печерский - Очерки поповщины

Вот что писал Аркадий из Славы к сестре своей, Анне Беликовой, в Кременчуг. Пожелав доброго здоровья и советуя ей оставить суету мира сего (что она и исполнила, поселясь в Черкасском монастыре), Аркадий пишет: «Приходи в нашу пустыню, она приемлет всех; не без труда достигнуть, но призывай Бога в помощь. Он тебя не оставит и защитит и покрыет от навет вражиих, а если найдутся тебе единомышленныя, то можешь и тех вести на трудный и тесный путь, только не принимай к себе Хионию Я., ибо она неспособна к сему житию; пусть молится на месте, иде же пребывает, если же и она покусится сюда, то я не пребуду здесь, но отыду в дальний путь, амо же Бог наставит; сего не разглашай никому, а умолчи; пиши в Яссы, на имя Якова Ивановича Железникова». Это письмо писано Аркадием еще до посвящения его в епископы, т. е. до 1854 года. Понятно, почему он, еще с 1847 года хлопотавший о получении архиерейского омофора (хотя и не верил в правильность белокриницкой иерархии), так боится своей сожительницы, что хочет даже в случае прибытия ее в Славу бежать «амо же Бог наставит», то есть попросту сказать — куда глаза глядят. Не говоря уже о том, что в Кременчуге в свое время были, быть может, и неверные, злоречивые толки о зазорном будто бы поведении Хионии Яковлевны (а жену оплазиву не подобает имети священному чину), прибытие ее в Славу огласило бы тщательно скрываемую до тех пор Аркадием тайну, что был он женат на вдове. По церковным правилам, кто был женат на вдове, не может быть и дьяконом, не только архиереем. В «Памятнике происходящих дел Белокриницкого староверческого монастыря» под 9-м августа 1847 года, № 33, читаем: «Прибыли сего числа из Турции от задунайских некрасовцев в Белую Криницу депутаты из обители Славской: инок Евфросин, из казаков Григорий Архипов и Исай Иванов, из купцов: Савва Иванович Рукавишников и Онисим Иванович с сыном, и представили митрополиту Амвросию трех благоговейных иноков: двух Аркадиев и Иакова, которых и просят хиротонисать для их задунайских обществ: первого во епископа, второго во священноиноки, третьего во дьяконы. Повелено митрополитом: быть собору для лучшего рассмотрения и постановления задунайским обществам епископа и последующих». Под № 34, от 11-го августа, в том же «Памятнике происходящих дел Белокриницких» читаем: «По благоусмотрению господина митрополита Амвросия и освященного собора: инока Аркадия Дорофеева во епископы, инока Иакова в дьяконы, а другой Аркадий сильно заболел». Таким образом Аркадий Дорофеев, по фамилии Лысый, находившийся потом с 1854 года в заточении в Суздальском монастыре, предназначавшийся во священники, поставлен был во епископы, а кандидат в архиереи Аркадий Шапошников, бывший настоятелем Лаврентьева монастыря, не удостоен Амвросием даже дьяконства. Онуфрий, бывший наместник Белокриницкого монастыря, находившийся на этом соборе и вообще заправлявший делом постановления старообрядских архиереев, затем инок московского Никольского единоверческого, что на Преображенском кладбище в Москве, монастыря, объясняет, что Амвросий и белокриницкий собор не удостоили Аркадия Шапошникова архиерейского сана именно потому, что он был женат на вдове, и что тогда же было решено первопрестольным старообрядским митрополитом, чтоб Аркадий Шапошников никогда во всю свою жизнь не был удостоиваем никаких священных должностей, ибо посвящение женатого на вдове не действительно, и таковой епископ, по правилам святых отец, не есть епископ. Но, чтобы не подать повода к соблазну, посоветовали Аркадию Шапошникову притвориться больным, что он и сделал. Но ему очень хотелось омофора. Строгий до других относительно соблюдения церковных правил, Аркадий был весьма снисходителен к себе; он постарался замять о женитьбе на вдове и в 1854 году, при смутных обстоятельствах края (Добруджи во время крымской войны), успел достичь архиерейства. А между тем Хиония Яковлевна еще года за четыре до архиерейства своего супруга стала собираться в Славу, неподалеку от сожителя «душу спасать». Понятно, что при таких обстоятельствах Аркадию пришлось бы бежать из Славы «амо же Бог наставит». Дело однако обошлось благополучно. Хиония Яковлевна осталась в России, а супруг ее сделался преосвященным владыкой. Говорят, будто дело сладилось на деньгах, будто епископ Аркадий исправно выплачивал своей супруге в известном размере пенсию, чтоб она не ездила за границу. Говорят, будто и пасынки преосвященного получают от него гораздо больше, чем выручают за овчины, за то, чтобы молчали, в какой степени свойства приходятся они владыке славскому. Не знаем, жива ли теперь (1867) Хиония Яковлевна и где она пребывает, но несколько лет тому назад она здравствовала в Кременчуге и известна была под именем владычицы, на том основании, что покинувший ее супруг достиг сана преосвященного владыки.

Калужский мещанин Иван Лаврентьев Попов, живший в Лаврентьевом монастыре с 1815 года. Это не тот Иоиль, который впоследствии ушел из Лаврентьева за границу.

«Свод Закон.» т. XVI, Устав о предупр. И пресечен. Преступл., ст. 61.

Игумен Макарьева монастыря Матвей (мещанин Огороденского общества, Белицкого уезда Могилевской губернии, Мартын Васильевич Смирнов) жил в обители с 1819 года; он был на игуменстве преемником Евлогия, принявшего в 1825 году в раскол греческого архимандрита Геронтия, управлял монастырем лет десять и в 1840 г. оставил свою должность вследствие внутренних несогласий, но оставался жить в том же монастыре. Преемником его был Феофилакт (Черниговской губернии, посада Климова, мещанин Федор Матвеев). В 1843 году из пятнадцати монахов Макарьева монастыря семеро изъявили желание присоединиться к единоверию. Феофилакт, узнав, что правительство хочет монастырь его обратить в единоверческий, вместе с Матвеем подкопался ночью под запечатанную уже казенными печатями холодную часовню, поднял в алтаре пол, и оба игумена выбрали всю лучшую ризницу, утварь, древние иконы, словом — все ценное и уважаемое старообрядцами. После того Матвей отправился куда-то за сбором, Феофилакт отправил в Белую-Криницу инока Галактиона (мещанин Огороденского общества Григорий Артемьев Кожемякин. 53 лет), а два послушника: Зиновий Иванов и Михаил Иванов (из Нового-Крупца, 75 лет) отправились в Малиноостровский старообрядский монастырь, Черниговской губернии. Они-то и разнесли по разным местам богатое достояние Макарьева монастыря, выкраденное двумя настоятелями. Когда Макарьев монастырь, по высочайшему повелению 27-го ноября 1844 года, обращен был наконец в единоверческий, у монахов не осталось даже хлеба в достаточном количестве — все вывез Феофилакт. Обокраденная Матвеем и Феофилактом церковь сгорела 22-го февраля 1867 года.