Сергей Кремлёв - Россия и Германия. Стравить! От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона. Новый взгляд на старую войну

Германия вместе с Россией (точнее, конечно, Россия вместе с Германией) может стать центром кристаллизации вообще нового мирового порядка, не в интересах элиты США, а в интересах Планеты и ее обитателей — двуногих и четвероногих (ведь, дорогой читатель, и над последними нельзя издеваться бесконечно).

И миру, и отдельным (особенно — малым) странам, и от дельным человеческим коллективам нужны лидеры. Но годится ли на эту роль напрочь своекорыстная и бескрылая, ханжеская и наглая «перекати-поле» Америка?

Америка уже внесла новую смуту в Европу и растравила балканские раны.

И в потенциале территориальные претензии могут возникнуть друг к другу в различных комбинациях у самых разных европейских стран.

Патронаж США — это войны, смуты и национальное унижение.

Не исключено, что уже в весьма скором времени малые страны Европы будут вынуждены предпринять поиск новых патронов — вплоть до возврата к патронажу России (если последняя сочтет это для себя рациональным).

Однако нужно ли даже новой, сильной России вновь приходить в Европу?

Конечно — да!

Но нам нужно входить в Европу не американизированного образца, а в Европу «европейскую». Невозможную без веду щей роли в ней Германии…

Ни один уважающий себя народ (кроме отбросов общества, привыкших питаться подачками) нигде и никогда не относился с радостью и уважением к американскому присутствию в их странах.

Кока-кола, «резинка», идиотски-«жизнерадостная» «улыбка», сдвинутая козырьком назад бейсболка и прочие прелести «американского образа жизни» воспринимаются только неразвитой частью народов.

А тот, кто имеет развитое чувство национального достоинства, если не на демонстрации, то хотя бы дома, у камина, нет-нет, да и скажет «Yankee, go home!»…

Но вот норвежец Бьёрнстерне Бьёрнсон… Мы уже знакомы с этим гордым лауреатом Нобелевской премии, писателем, патриотом до кончика пера, о котором в Норвегии XIX века говорили: «Назвать имя Бьёрнсона — все равно, что поднять норвежский национальный флаг».

Уж его-то в лакейских чувствах не заподозришь. Но вспомним — именно Германии он отдавал естественное первенство и видел Европу принявшей германское лидерство.

Не зря ведь все это было, дорогой читатель!

А Россия?

Евразийцы рассуждают о «предназначении России», мол, что она есть — Европа ли, Азия… Мол, призвание её — быть между Европой и Азией, между Западом и Востоком.

А ведь призвание России — просто быть! И если она будет существовать для себя самой, она будет существовать и для всего внешнего мира.

Недаром урожденная немка Екатерина Великая назвала Россию Вселенной.

Так что же, пора нам оправдывать ее давнюю характеристику. Чье-то лидерство России не требуется, в лидеры кому-либо она не навязывается. У нас нет вселенских претензий, но есть вселенские потенции!

Вот и великая Екатерина это подтверждает…

Лидеры, «варяги» нам не нужны. А вот надежный партнер нужен. В конце позапрошлого века, в начале века прошлого, в его первой трети и в начале нового, начинающегося века им для России может быть только Германия.

Пора разрывать те порочные враждебные круги, которые раз за разом очерчивают вокруг Германии и России те, кто не хочет и боится их дружеского взаимодействия…

Вот ещё одно интересное обстоятельство… Древние греки снабдили мир, кроме прочего, еще и звучной приставкой «пан…», что по-гречески означает «всё». Как сообщает словарь, она «в сложных словах означает „относящийся ко всему, охватывающий всё“…

И действительно — есть уж точно сложные слова-понятия: пангерманизм, панславизм, панисламизм… Есть ещё и пан американизм…

Последнее сегодня пытаются сделать ориентиром для всего мира. Хотя символ Америки нынче — не факел Статуи Свободы, а трусики Моники Левински…

А вот как быть с первыми тремя понятиями? Все три на деле относились всегда к области, скорее, мечтаний… Даром что во имя пангерманских идей вермахт дошел до Волги, русских мужиков бросали аж под абсолютно ненужные им Салоники во имя идей панславистских, а панисламизмом пугают мир и поныне.

Но у народов, среди которых возникли эти — внешне не просто разные, а предельно враждебные друг другу — понятия, есть нечто общее.

И называется оно — состояние духа, которым не очень-то точно (скорее, вообще неточно!) определяют немецкую мечтательность, русскую чувствительность, восточный фанатизм. А все это — способность в некоторые решающие моменты руководствоваться искренним, большим чувством, а не мелочным расчётом.

Русский не сентиментально чувствителен. Он — себе на уме. А нужно — и рванёт на груди рубаху!

Немец вроде бы не мечтателен, а расчётлив. Но ведь нет музыки романтичнее и возвышеннее немецкой (включая австрийцев Гайдна, Глюка, Моцарта, Шуберта, Малера, Штрауса) или ей по духу родственной — русской, норвежской…

Восток — дело тонкое… А тонкое потому, что мусульманин еще более себе на уме и ещё более способен скрытничать и прятаться в свою раковинку-чалму, чем русский мужичок…

Но ведь нет друга беззаветнее восточного человека, если ты ему действительно друг.

Пангерманизм, панславизм, панисламизм — это фантазийные понятия, разъединяющие в чем-то родственные народы, несмотря на то, что в семантическом отношении „пан…из-мы“ означают нечто, „охватывающее всё“.

Но родство некоторых коренных черт национального характера германских, российско-славянских и исламских на родов, — пожалуй, не фантазия.

Готовность к широте и к подчинению, индивидуализм в сочетании со склонностью к коллективизму — это есть и у немцев, и у русских, и…

С исламом, правда, сложнее… Но сама история нам показывает, что ладить с исламскими народами умели как раз толь ко немцы и русские…

Феномен англичанина Лоуренса здесь ничего не опровергает, потому что сам Лоуренс был англичанином весьма (а скорее — совсем) необычным для Англии.

Сегодня в Азии активна Америка. Но завтра общая российско-германская линия может создать для исламской Азии новые шансы и новый облик.

В августе 1914 года немецкие пехотинцы рвались к Парижу, но не дошли до него нескольких десятков километров. Не дошли потому, что германской армии пришлось отвоевывать эти километры у русских в Восточной Пруссии.

В мае 1940 года немецкие танки шутя обошли Париж и заглушили моторы на берегу Ла-Манша. Кто мог помешать им, если за восемь месяцев до этого танковый генерал Германии Гудериан и русский танкист комбриг Кривошеин приняли парад немецких войск, мирно покидающих Брестскую крепость?

В марте 1939 года вермахт вошел в Прагу. Кто мог ему помешать в этом?