Сергей Кремлёв - Россия и Германия. Стравить! От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона. Новый взгляд на старую войну

28 июня в Сараево убит Франц-Фердинанд.

А 3 июля Грей якобы передает Хаузу — почему-то через молодого дипломата Тиррела, что собирается сообщить кайзеру о мирных намерениях Англии.

В Лондоне был нормально аккредитован посол Германии князь Лихновски, имевший, естественно, шифрованную телеграфную связь с Берлином. В Европе начинает «пахнуть грозой», и заокеанскому «миротворцу» нужно бы торопиться. Однако вместо того чтобы быстро известить кайзера о настроениях Англии через Лихновски, Хауз лишь… 7 июля пишет в Берлин письмо, попадающее в руки Вильгельма уже после австрийского ультиматума Белграду, то есть после 23 июля.

А через неделю начинается война. «Миротворческая» миссия себя оправдала. Через три дня после начала европейской бури — 4 августа — Вильсон провозглашает нейтралитет Соединенных Штатов и начинается прогрессирующее «объединение кошельков». Причем, вопреки принципу со общающихся сосудов, по ту сторону атлантических вод они наполняются, а по эту — опустошаются.

За время войны Хауз побывал в Европе ещё несколько раз, и каждый раз с «посредническими» миссиями, а вернее с новыми инспекциями теперь уже хода войны.

«Посредничал» полковник между англо-французами и немцами по тому же принципу, по которому сам сэр Эдуард Грей «посредничал» между немцами и русскими накануне 1 августа 1914 года. То есть вначале Вильсон через Хауза предлагал созвать мирную конференцию, угрожая в случае отказа Германии вступлением в войну США, а потом прикидывался колеблющимся и заявлял: «Мы, вероятно, посту пим именно так, но…».

Подстегнутые этими «вероятно» и «но…», немцы войну продолжали, а англичане стремились добиться военной победы, до того как США смогут рассчитывать на свою долю не только в качестве кредитора и военного поставщика Антанты, но и в качестве прямого ее союзника.

Америку это устраивало — опоздать она не очень-то боялась. США уже достаточно хорошо контролировали Европу, а Хауз здесь играл роль полномочного папского легата, соединяющего частные усилия посольств, миссий и агентств в одно целое.

Собственно, никогда не нюхавший армии «полковник» от носился, повторяю, к «бойцам» той же «когорты», в рядах ко торой служили и Гольштейн, и тезка Хауза — Грей. Второе имя голубоглазого блондина голландско-британского происхождения было «Мандель», а получил он его в честь ближайшего друга отца — еврея-коммерсанта из Хьюстона. Итак, проеврейские симпатии были обеспечены мальчику с колыбели.

Существенно и то, что зятем и советником Эдуарда-Манделя стал именно еврей доктор Сидней Мезес — автор ранних планов создания мирового сверхправительства и директор организации «Исследование», готовившей материалы для Вильсона и американской делегации на будущих «мирных» переговорах.

В 1912 году Хауз написал программный роман «Филипп Дрю: Администратор», где была глава с названием «Как дела ют президентов». В романе технология была следующей. Его герои «наметили добрую тысячу миллионеров, каждый из которых должен был дать по 10 тысяч долларов». «Лишь немногие дельцы, — говорилось в романе, — не считали для себя счастьем присоединиться к ним с завязанными глазами в деле охраны Капитала».

В жизни происходило примерно то же, что и в романе. Один из тех, с кем автор «Филиппа Дрю» был тесно связан, ведущий сионист США раввин Стефен Уайз, в 1910 году публично вещал избирателям штата Нью-Джерси: «Во вторник мистер Вудро Вильсон будет избран губернатором вашего штата; он не закончит срока губернаторской службы, так как в ноябре 1912 года он будет избран президентом США; после этого его переизберут президентом второй раз». Так оно и вышло.

«Он избегал гласности, обладая чувством циничного юмора, подогреваемого сознанием того, что он — невидимый и не подозреваемый никем, — не будучи богат и не занимая высокого поста, одним личным влиянием мог фактически отклонять течение исторических событий», — так отзывался о Хаузе человек, знавший его хорошо.

Буллит, в то время сотрудник Вильсона, знал многое о ведущей закулисной роли Хауза и поэтому удивлялся, как «тот же человек мог столь заметно проявлять видимую субординацию», что на заседаниях Комитета по созданию Лиги наций казалось: он «просто перевертывает листы партитуры для своего господина». Знакомый портрет, читатель, не так ли?

Сам Хауз писал: «Очень нетрудно, не неся никакой ответственности, сидеть с сигарой за стаканом вина и решать, что должно быть сделано».

Зигмунд Фрейд считал, что Хауз стал «заместителем» отца для Вильсона (который был на два года старше своего психоаналитического «папаши»). Что ж, во всяком случае американский президент заявлял: «Мистер Хауз является моим вторым „Я“. Он — мое независимое „Я“. Его и мои мысли — одно и то же»…

Тут, похоже, повторялась вывороченная наизнанку история с Эдуардом Греем, которого Хауз, превосходя годами, любил «сыновней любовью».

Показательно, что журналист Джон Сильвер Вирек написал позже книгу «Самая странная дружба в истории. (Вильсон и Хауз)»… За консультациями к раввину Уайзу Вирек явно не обращался, иначе слово «странная» он бы не употребил.

Хауз ещё в ранней молодости признавался, что всегда хотел иметь «своего» президента. Что ж, он получил «своего» президента и контролировал «своего» президента вплоть до конца Парижской мирной конференции после окончания войны.

О том, что контролировали и самого Манделя Хауза, можно, очевидно, и не говорить.

Золотой конвейер работал вовсю… Англия выкачивала золото из России, а Штаты — уже из Англии.

Но и прямые каналы возникали всё чаще. «Нешнл сити бэнк» Рокфеллера открыл в России свои отделения. Проявлял активность Морган. В 1916 году на слушаниях в сенатской ко миссии по обследованию военной промышленности президенту «Нешнл сити» Вандерлипу было сказано: «Вы как бы взяли Россию как вашу сферу влияния, а Морган взяли Англию и Францию?».

Однако то, чем занимались американские банкиры — предоставление займов нейтральной страной странам воюющим, международным законодательством было запрещено, и Вандерлип отмолчался. Но чуть не брякнул со злости на конку рента: «Да, Морганы укрепились именно там — через Ротшильдов».

Впрочем, Рокфеллеры тоже использовали это «через…», и тут, к слову, нелишне отметить, что, очевидно, с ними был связан дядя Троцкого по материнской линии, банкир и биржевик Абрам Лейбович Животовский.

Троцкий для русской революции — фигура чужеродная, даром что он действовал в ней очень активно. В конце концов Россия Троцкого от себя отторгла, но его феномен заставляет задуматься — насколько же многоходовыми могли быть антирусские комбинации.