Александр Кадетов - Выстрел по «Ледоколу» Как Виктор Суворов предавал «Аквариум» (Когда врут учебники истории)

В армии такие факты встречаются довольно часто. Дедовщина является одной из форм надругательства над личностью. Сержант Никитин, обозленный на своих подчиненных, испытывал наслаждение, придумывая различные ухищренные формы издевательств.

Отрабатывая приемы с оружием на строевой подготовке, он командовал:

— По разделениям на плечо, делай раз!

По этой команде курсант поднимал карабин до уровня плеча. Никитин медленно двигался вдоль строя, поправляя некоторых, и не спешил подавать следующую команду «два», по которой карабин кладется на плечо. Через небольшой промежуток времени рука в таком положении немеет от тяжести. Как-никак карабин «СКС» весил около четырех килограммов.

— Не опускать руку! — кричал Никитин, заметив, что кто-то ее опустил.

Отрабатывая тему «Отдание чести в движении», Никитин придумал, чтобы курсанты, двигаясь друг за другом на дистанции пять-десять шагов, отдавали честь телеграфному столбу. Иногда его издевательства переходили всякий предел. Когда курсанты возвращались строем с занятий в казарму, он приказывал: «Взвод, запевай!» Взвод отвечал гробовым молчанием: после занятий «в поле» у уставших ребят не было никакого желания петь. Хотелось скорее добраться до казармы и услышать долгожданный сигнал: «Бери ложку, бери хлеб и садись за обед». Повторив два-три раза команду и не добившись ее исполнения, помощник командира взвода давал команду «газы», по которой нужно было развернуться в цепь, надеть противогазы и двигаться короткими перебежками вперед. Затем следовали команды «ложись» и «вперед по-пластунски». Особенно любил Никитин практиковать этот воспитательный прием в дождливые дни, когда на плацу были большие лужи. В казарму курсанты возвращались злые как черти, мокрые и грязные.

Но ребята не оставались в долгу. Иногда во взводе появлялись свои «неуловимые мстители». Во время подъема у Никитина вдруг пропадал один сапог, и он метался по казарме в его поисках. Все уже стояли в строю, а он прыгал на одной ноге меж кроватей. Через некоторое время сапог находили в туалете.

Для ребят с гражданки физическая и строевая подготовка стала камнем преткновения. На государственных экзаменах надо было сдавать определенный комплекс гимнастических упражнений, в который входил прыжок через коня. Этот прыжок для многих оказался серьезным испытанием. Среди курсантов даже стала ходить шутка, что «гражданским» для преодоления препятствия надо на конец снаряда положить золотые офицерские погоны для храбрости.

Суворовцы кичились своей отличной подготовкой. Это проявлялось в излишней самоуверенности, заносчивости, невыдержанности и приводило к нарушениям воинской дисциплины и последующим наказаниям. Иногда возникали конфликты с начальством, особенно с младшими командирами.

Отец Резуна часто писал сыну письма, присылал деньги на мелкие расходы, посылки, заходил к Владимиру в училище, когда бывал в Киеве. Он гордился своими сыновьями, не переставал радоваться их успехам. Старший, Александр, не пал духом после неудачного поступления и к этому времени уже стал кадровым офицером, младший, Владимир, учился в высшем военном училище. На него отец возлагал особые надежды.

Летом выезжали в лагеря в учебный центр, расположенный в семидесяти километрах от Киева в поселке Старое. В лагерях занимались вождением бронетехники, стрельбами, боевой подготовкой. Владимир очень любил военную технику, знал наизусть ТТХ (тактико-технические характеристики) различных видов вооружения. Но вот занятия «в поле» представляли для него определенные трудности: тактика, огневая подготовка, вождение, несение караульной службы.

Особенно Владимир ненавидел караульную службу, а в наряд приходилось ходить часто, как говорят военные, через день на ремень. С детства Резун боялся темноты, она всегда его пугала своей загадочностью и таинственностью. Когда в карауле ему доставался трехсменный пост ГСМ (горюче-смазочные материалы) на отдаленном от караульного помещения пустыре, Владимир старался всегда с кем-нибудь поменяться. Рассказы курсантов о случаях убийства часовых на постах в других училищах вызывали животный страх у Резуна. Ходили слухи, что во Львовском училище такие случаи происходили довольно часто. Поэтому отдаленный пост ГСМ пугал Владимира. Особенно зимой, в кромешную темень, в пургу. Стоять в овчинном тулупе до пят с «Калашниковым» на плече было для Резуна суровым испытанием. Ему всегда казалось, что кто-то притаился в кустах, крадется в темноте и вот-вот набросится на него сзади и ударит по голове каким-нибудь тяжелым предметом. Посторонний звук, шорох приводили его в трепет. Он замирал, сердце на мгновение останавливалось в ожидании, все тело напрягалось в предчувствии чего-то плохого и неизбежного. В эти мгновения он забывал о «Калашникове», который мог его защитить от любых опасностей и неожиданностей. Два, а тем более четыре часа на посту для него казались вечностью. Он пытался как-то отвлечь себя от тяжелых дум, но не мог.

Когда наконец раздавались долгожданные шаги приближающейся смены и слышался приглушенный говорок товарищей, идущих в колонну по одному за разводящим, или мелькал огонек сигареты курсанта, курящего в рукав, от сердца отлегало. Владимир оживал, страх пропадал, настроение улучшалось.

Наконец-то, сбросив напряжение долгих часов ожидания, можно было во всю глотку крикнуть заветные слова из устава гарнизонной и караульной службы: «Стой! Кто идет?» — и услышать в ответ приносящие столько радости слова: «Разводящий со сменой». Как приятно было шагать в караульное помещение, сменившись с поста и предвкушая, что сейчас он придет в тепло, вынет магазин из автомата, поставит его в пирамиду, выпьет горячего чая из алюминиевой мятой солдатской кружки, заляжет на топчан, накроется с головой овчинным, пропахшим терпким солдатским потом тулупом и мгновенно уснет.

Резун любил ходить в караул на пост номер 1 у знамени части. Пост располагался в штабе училища.

Но вот незаметно пролетела добрая половина учебы. Наступило время, когда можно уже было, по курсантскому обычаю, считать компоты до получения золотых погон с двумя маленькими звездочками.

В отпуск Резун поехал к родителям в Черкассы. В застольной беседе отец впервые упомянул о Военно-дипломатической академии Советской армии, о которой Владимир до этого слышал мимоходом, а потому имел о ней смутное представление. Отец рассказал сыну об академии. «В принципе, сынок, у тебя после окончания училища и службы в войсках очень даже неплохие шансы туда поступить. Ведь там предпочтение отдается офицерам, владеющим иностранными языками», — удовлетворенно заметил отец.