Маргарет Кастанеда - Кастанеда, Магическое путешествие с Карлосом

"Нельзя размениваться на пустяки, - поучал он меня в письме, датированном апрелем 1967 года. - Жизнь - это всего лишь мгновение".

В январе 1958 года он убедил меня в целях самоусовершенствования записаться на некоторые курсы, читавшиеся в ЛАОК. Я отказывалась, ссылаясь на то, что если буду работать и учиться, то у меня просто не останется свободного времени, однако Карлос настаивал. Он хотел, чтобы я стала высокообразованной женщиной, а потому просто взял меня за руку и потащил по Вермонт-стрит в сторону офиса, где производилась запись. Втолкнув внутрь, он не выпускал меня наружу, пока я не записалась на курсы русского языка. В следующем семестре он заставил меня записаться на курсы английского языка, русской истории и мировых религий. Теперь я занималась уже девять часов в неделю.

Карлосу понравилась моя идея изучать русский язык. У него была буйная фантазия, и он сразу же представил, как в один прекрасный день я встречусь с Никитой Хрущевым. В глазах Карлоса Хрущев был могущественной и влиятельной фигурой, которому было предопределено стать лидером и который сумел подняться из самых низов, чтобы взять в свои руки бразды правления одной из самых могучих стран мира. Более того, Хрущев обладал характерной манерой поведения - он словно бы сознавал свое могущество и предназначение - и это интриговало Карлоса сильнее всего, В начале каждой недели он непременно покупал свежие номера "Тайм" и "Ньюсуик", а если был стеснен в средствах, ходил в библиотеку, чтобы прочитать свежие материалы о советском лидере. Карлос на полном серьезе уверял меня в том, что я имею возможность встретиться и поговорить с "великим лысым Никитой". По каким-то причинам он дорожил этой фантазией и упоминал о ней довольно часто. Он словно бы хотел с моей помощью пережить подобную встречу и суметь заглянуть в душу столь отважной, волевой и решительной личности, как Хрущев.

В те времена самым близким другом Карлоса был его сокурсник и поэт Аллен Моррисон, который подрабатывал на почте. Другим приятелем Карлоса был костариканец по имени Байрон Деор - студент-психолог из ЛАОК. Они посещали Карлоса в его квартире на Хэмпшир-стрит, куда приходила и я, захватив с собой пару подруг - например, ту же Сью. Там мы пили вино и разговаривали, порой до самого рассвета. Да, было много вина, преимущественно "Матеуса", но мы никогда не употребляли наркотики. И каждый из нас хвастал идеями своих кумиров. Карлос восторгался идеей Хаксли о том, что надо жить достойно каждое мгновение своей жизни, я рассказывала о Невилле, а Байрона интересовали психические феномены, мистика и власть сновидений.

В День Благодарения в 1959 году Карлос приготовил индейку по-бразильски - то есть со сладким домашним соусом из яблок, абрикосов, ананасов, вина и томатов. В качестве гарнира служили макаронные изделия. Все ели и нахваливали кулинарные способности Карлоса. С наступлением вечера разговор перешел от кино и книг к музыке, проблемам ЭСП и философии. Байрон рассказал о двух недавно прочитанных им величайших религиозно-философских документах. Как известно, ни Будда, ни Иисус Христос сами никогда ничего не писали - это ученики и последователи вели хронологию их речей и поступков. Например, учение Христа было записано его апостолами, на которых оказало влияние их время, древние священные книги и стремительно раздуваемые мифы.

Все, включая и Карлоса, с этим согласились. Действительно, не имелось никаких доказательств того, что оба этих философствующих человеко-бога действительно говорили именно то, что приписывают им исторические документы. Возможно, что авторы данных текстов приписали им собственные слова.

- Если я приду к вам, - вмешалась я в разговор, - и заявлю, что нашла истинный образ жизни и могу поведать о нем, то вам будет очень непросто выслушать меня и согласиться. - Байрон и Карлос кивнули. - Но если я скажу, что у меня есть загадочный учитель, которые посвятил меня в несколько величайших мистерий, то вы будете заинтересованы гораздо сильнее. А ведь я могу рассказать и о том, как прошла через все эти мистерии вместе со своим учителем и, благодаря этому, осознала нечто важное. В таком варианте согласиться с моими идеями будет гораздо легче.

- Это как в "Лезвии бритвы", - сказал Аллен.

- И как в "Сиддхартхе", - добавил Байрон.

Карлос задумчиво кивнул. Как правило, он говорил очень мало, предпочитая слушать или задавать вопросы. Он редко излагал собственные идеи, и так же редко соглашался с чужими или оспаривал их - он просто сидел и слушал с бокалом "Матеуса" в руках.

Байрон, который всегда был готов вступить в разговор, затеял длинное обсуждение, постоянно отвлекаясь на посторонние темы, но в конечном итоге полностью согласился с моими словами. Он предположил, что великие мыслители, являвшиеся таковыми вне зависимости от наличия или отсутствия известности, вероятно, были слишком увлечены разработкой своих революционных идей, чтобы отвлекаться на их запись. Они оставляли это дело своим ученикам или слушателям.

- Впрочем, возможно, они просто не считали это таким уж важным, предположил Аллен, - поскольку были намного выше всего этого.

- Да, возможно, - согласился Карлос и тут же усмехнулся, что было верным признаком его отстраненности от нашей беседы. Он почти всегда предпочитал держать дистанцию, хотя, судя по всему, слушал с большим интересом. Проблема того, можно ли считать подлинными слова мыслителей, записанные не ими самими, заинтересовала его не на шутку.

"Я уверен, что мы снова будем вместе, чтобы продолжить наши интеллектуальные и духовные искания", - писал он мне почти десять лет спустя. Думаю, на самом деле он вовсе не хотел этого. Спустя несколько лет после написания этого письма в одном из своих интервью он заявил, что те вечера с друзьями в его квартире были не более чем просто средством от скуки. Его работа в пустыне требовала большого напряжения всех сил.

- Я предпочитал просто сидеть в кругу друзей и разговаривать о разных идеях, - признался Карлос. - У нас у всех есть много способов избежать скуки - интеллектуальные разговоры, алкоголь, секс, наркотики, беспокойство.

В последние два года учебы в ЛАОК "интеллектуальные разговоры" стали для Карлоса возможностью напрямую заняться теми идеями, которые он не находил на занятиях по психологии или в художественных классах. Его интересовала даже та театрализованная мистика, которой я тогда увлекалась, например, идеи Невилла относительно сновидений. Карлос долго размышлял о сновидениях, причем только как о сновидениях. Они представлялись ему смутными, подсознательными состояниями в виде ночных кошмаров и чрезмерных фантазий. Но так же реально, как другое. Сон и реальность были одинаково действительны, хотя у каждого имелись свои преимущества. Более того. Невилл учил, что сновидения обладают силой и, выстроив их в соответствии с личными желаниями, можно изменять свое будущее. Центральным пунктом рассуждений Невилла было утверждение необходимости развивать в себе уверенность в том, что путем интенсивных сновидений и "контролируемого воображения" вы сможете добиваться всего, чего захотите. Карлос прочел только самые маленькие работы Невилла - он никогда не принимал его настолько всерьез, чтобы взяться за его основные книги. Именно благодаря мне Карлос узнал об идеях Невилла относительно сновидений и всего остального. Это произошло за бокалом вина в его квартире. Был 1958 год.