Сергей Кара-Мурза - Краткий курс манипуляции сознанием

Вьетнам, как и Китай, будучи защищенными от идей евроцентризма своей культурой, устояли. Самая радикальная ломка всех устоявшихся структур жизнеустройства происходит в России — точнее, в славянских республиках СССР. Наши азиаты, «закрывшись» исламом и архаическими родовыми отношениями, испытывают менее тяжелый душевный надлом — при всей тяжести экономической разрухи. Сегодня, имея опыт крушения, мы можем понять то, что было трудно даже увидеть всего десять лет назад. На изломе видно то, что скрыто от глаз в спокойное, стабильное время. Так в технике аварии и катастрофы — важнейший источник принципиально нового знания.

Одну важную черту массового сознания советского человека верно подметили демократы «первой волны» — избалованность высокой надежностью социальной системы СССР. Два поколения советских людей выросли в совершенно новых, никогда раньше не бывавших в истории страны условиях: при отсутствии угроз и опасностей. Вернее, при иллюзии отсутствия угроз. Причем эта иллюзия нагнеталась в сознание всеми средствами культуры, была воспринята с радостью и проникла глубоко в душу, в подсознание. Реально мы даже не верили в существование холодной войны — считали ее пропагандой. Нам казалось смешным, что на Западе устраивают учебные атомные тревоги, проводят учебные эвакуации целых городов. Нам даже стали казаться смешными и надуманными все реальные страхи и угрозы, в среде которых закаляется человек на Западе: угроза безработицы, бедности, болезни при нехватке денег на врача и лекарства. Мы даже из нашего воображения вычистили чужие угрозы, чтобы расти совершенно беззаботно.

Наш человек привык к тому, что жизнь может только улучшаться, а все социальные блага, которыми он располагает, являются как бы естественной частью окружающей природной среды и не могут исчезнуть из-за его, человека, политических установок и решений. Люди даже перестали ценить свое сильное и большое государство, которое при всех неудобствах и трениях (часто чудовищно преувеличенных в сознании) дает его гражданам огромные выгоды.

Для темы данной книги важно отметить тот факт, что поражение СССР было нанесено именно в духовной сфере, в общественном сознании. Прежде всего, в сознании правящей и культурной элиты. Строго говоря, партийно-государственная элита СССР совершила в своем сознании тот же поворот, что и элита левой интеллигенции Запада. Разница в том, что победа еврокоммунизма на Западе привела всего лишь к некоторому сдвигу вправо (вчерашний коммунист Д' Алема стал премьер-министром в Италии и послал авиацию бомбить Югославию). А для СССР сдвиг Горбачева был шагом к разрушению всего жизнеустройства, которое ударило почти по каждой семье.

Обычные объяснения краха СССР экономическими причинами несостоятельны — это попытка найти простое и привычное толкование необъяснимому. До начала радикальной реформы в 1988-1989 гг. экономического кризиса в СССР не было. Поддерживался ежегодный рост ВВП 3,5%, а главное, делались не только очень большие капиталовложения в производство, но и наблюдался рост капиталовложений. Эти данные были подтверждены в докладе ЦРУ США 1990г. о состоянии советской экономики (этот доклад потом часто цитировался американскими экономистами; примечательно то упорство, с которым его замалчивают «реформаторы» в России).

Поражение в холодной войне не было связано и с отставанием в военной области. Напротив, СССР разбил сильнейшую армию Германии и ее сателлитов, поддержанную ресурсами всей Европы, а потом добился надежного военного паритета с Западом, имел сильную боеспособную армию и самое современное вооружение. Сама возможность уничтожить СССР военным путем была на Западе снята с повестки дня как стратегическая линия — одна из линий холодной войны.

Надо обратить внимание и на замалчивание еще одного факта: даже те, кто смутно припоминает, что против СССР велась настоящая война («холодная»), до сих пор не верят в то, что важной частью этой войны была война психологическая. Даже если этот термин и применяют, его считают метафорой. Недавно нам стал доступен армейский полевой устав США FM 33-5 «Психологические операции» — официальный правительственный документ Соединенных Штатов Америки. В нем говорится:

«Со времен первой мировой войны психологические операции стали главным оружием для мирного и военного времени, дома и за границей. Они изменили понятие мирного времени, которое потеряло свое качество безмятежной передышки и стало просто периодом менее жестокой войны, в которой для достижения определенных политических целей применяются преимущественно невоенные средства.

Эти невоенные средства включают политические, экономические, социальные и идеологические формы. Они применяются к конфликтным ситуациям так же интенсивно, как на войне.

Психологические операции теперь находят применение не только во время войны. Теперь они применяются перед, во время и после войн, становясь непрерывно используемым оружием или инструментом во внешней политике. Их влияние может быть огромным в любое время…

Настоящий устав… рассматривает психологические операции как имеющую возрастающее значение систему оружия, и в то же время подчеркивает неотъемлемую психологическую составляющую деятельности военнослужащих по обеспечению национальной политики Соединенных Штатов в мирное и военное время.

Концепция пропаганды в наше время стала играть весьма важную роль и приобрела огромное влияние на нашу жизнь. Очевидно, что ее влияние оказалось столь велико, что оно изменило содержание того, что называется «мирным временем».

Мирное время, которое когда-то было периодом передышки и очевидной стабильности, сегодня является продолжением войны невоенными средствами. Главное «невоенное» средство, используемое сегодня — это пропаганда, или психологические операции».

Другой полевой устав армии США FM 100-1 («Ведение боевых действий») устанавливает, что руководство действиями частей психологической войны, а также «независимых» средств массовой информации и общественных организаций (фондов, союзов, партий, сект и пр.), осуществляется военным командованием США. Сами психологические операции указаны как один из 17 видов боевых действий.

Таким образом, «мирное» время вовсе не было мирным. Против нас велась война, планировались и проводились военные действия, применялись вполне определенные системы оружия, ими владели специально обученные «части психологической войны» — но все мы под давлением наших «независимых средств массовой информации и общественных организаций» мыслили и вели себя так, будто никакой войны нет и в помине. Могли ли мы не потерпеть поражение? Но главное, и сегодня наше мышление не изменилось. Мы не верим, что война продолжается, и не верим, что она сильно влияла на жизнь СССР во второй половине века.