Газета День Литературы - Газета День Литературы # 94 (2004 6)

Нешто пьяно зелье

Душу вылечить может, аспида?

И кидает их в край,

С рая — в ад, с ада — в рай, —

Побегут те людишки от СПИДа!

Не живётся им там,

Как небесным птенцам…

Много ль надо для счастья, родная?

Чисто небо в глазах

И весну бы в слезах,

Когда с гор она бурно стекает!

Бурным чистым ручьем,

Да с омытым лицом

Зацветёт тут Земля райским цветом,

И плывя по траве,

По хрустальной росе,

Понесу на руках тебя летом!

И в жужжанье шмелей,

Тучных пчёл и зверей

Мы, как дети Природы, играли!

И играл с нами жук,

И комар, и паук…

Так зачем же мы взрослыми стали?

Чтобы Осень встречать?

И всё снова начать —

Наше тихое в Мире Цветенье?

Не могу я молчать!

И хочу я кричать,

Если слышу в душе своей пенье!

Листьев клён облетел,

Он у ног золотел,

Грусть и радость в душе вызывая.

Отрываясь от тел,

Дух, как снег, был наш бел…

И взлетела душа в высь живая!

И, сливаясь в одну,

Наши души в миру

Жили чистой Любовью и Верой.

Вознеся в Небеса,

Поцелует краса

Нас с тобой, Там обнявшихся, первой!

1991 г.

***

Во времена всеобщей смуты

И мудрецы бывают слепы,

И умники бывают глупы,

Политики — те, точно дети.

И Армия — живые трупы,

Министры эфемерны где-то…

Проблемы смотрят через лупы,

Но не увидеть им предмета.

Во времена всеобщей смуты

Действительность подобна ртути:

Подвижна, тяжесть в ней опасна,

Пренебрегать ею напрасно.

И лишь народ в водице мутной

Не должен слушать рифму басни.

Во времена всеобщей смуты

Жить надо в мире и согласье.

И мы, ораторов послушав,

Им не дадим рядиться в тоги!

Ведь мы во дни всеобщей смуты

Мудры должны быть, аки боги!

май 1991 г.

ОСЕННИЕ ХЛОПОТЫ

Такое бывает, что ни год, поздней осенью, когда листья… и так далее… Когда дожди, лужи, зонты… и тому подобное…

Короче, объективность — глаза б не видели…

К сожалению, видишь, а порой и нарываешься. Пример.

Чуть зазевался, и не только иномарка с прибабахами, но и самый задрыпанный "жигуль" на повороте обделает тебя с ног до головы вонючей грязью, и тогда что остается? Да просто выхватываешь из-под плаща "калашников" и этак с чувством весь рожок… Там где-то — ба-бах! Только и успеешь, что рожок поменять, а уже, как положено, милиция, пожарные… Нормально дело поставлено…

А бомжи, что по поздней осени как раз вселяются в чердаки, а ведь на чердаках туалетов нету, и если случилось жить на верхнем этаже, что делать-то? А вот то и делаешь: идешь в ближайший банк, берешь ссуду под сорок процентов месячных, покупаешь обвонявшим бродягам квартиры — а как иначе? Никак.

Одно хорошо. Осень — проверка человека на вшивость. Объявляют: отопление включим, когда средняя температура запишется, как плюс восемь. Вот оно, есть. И не плюс восемь, а минус один. Щупаем батарею, ухом прикладываемся — не фурычит. Отогреваем ухо зажигалкой, набираем номер телефона соответствующей службы, спрашиваем вежливо: "Если не сейчас, то когда? Если не вы, то кто?"

Ответ невразумительный. Нормально. Идем по адресу. В первом кабинете дама, то есть женщина, короче — баба. "А я при чем, — говорит, — идите к начальнику." Культурно. К начальнику, а не куда-нибудь. Всё по регламенту.

Начальник — типаж.

— Когда? — спрашиваю.

— Когда надо, — отвечает и конфетку сосет — курить отучивается. — Еще вопросы есть? Еще вопросов нету. До свидания.

Дальше как обычно. Обходишь стол, заходишь за стул, за лысину и три раза мордой об полировку.

— Я-то при чем, — оправдывается, — президент…

— Всё правильно. Вертикаль власти. Горизонталь мы уже проходили. Выходишь, берешь такси, через час-другой вот тебе и Кремль. Деньги остались дома. То есть у жены. Снимаешь с руки "Роллекс" — не берет козел. Уговариваешь — бесполезно. Тогда бросаешь "Роллекс" на заднее сидение. И "лимонку" туда же впридачу. Чтоб не выпендривался.

У каждого входа часовые. Приятно, потому что порядок. Суешь под нос удостоверение генерала ФСБ — по случаю на Арбате купил — и пожалуйста! Еще и под козырек.

В приемной секретарша. Жвачку жует — курить отучивается. Бормочет что-то невнятно. То ли президент в душе, то ли с Бушем, то ли с Бушем в душе…

Тут часть стены в сторону, и оттуда президент. Скромный, с достоинством, не то, что прежний плясун… Приглашает. Захожу. Опять же скромно, ни тебе бассейнов, ни буфетов, ни дискотеки…

Для порядка спрашиваю, как дела… ну… вообще…

— Работаем, — отвечает.

— В Чечне как?

— Мочим помаленьку, только ведь, сами знаете, лето засушливое было.

— Да уж, — отвечаю, — я, собственно, по поводу отопления…

— В курсе. Чубайс, нехороший человек, опять котельные отключил. Разберемся.

Трубку снимает, а Чубайс уже в трубке.

— Слушай, рыжий, — тихо, но со значением говорит президент, — по-моему, ты давно цветами не торговал, а?

— Понял, — отвечает Чубайс, — чего включить-то надо?

— Сам не догадаешься, отправлю назад в ЦРУ.

И тут на столе президента сразу три телефона звонят: красный, голубой и белый.

— Ну, какой возьмем? — спрашивает президент.

— Красный, — отвечаю, не подумав.

Президент пальчиком грозит.

— За коммунистов голосовали?

Я человек прямой.

— За них, — отвечаю.

— Что ж, демократия…— поднимает красный и тут же мне, — это вас.

Беру трубку. Жена орет радостно: "А у нас отопление включили!"

— Вот так, — говорит президент, — работаем, стараемся, везде, конечно, не поспеешь…

— Да это понятно, — отвечаю, — так я пошел?

— Зачем: "пошел"? Распоряжусь, отвезут.

Когда сажусь в президентскую "персоналку", по сторонам оглядываюсь. От такси, на котором приехал, только мой "Роллекс" у бордюра. Не заметили. А так — чисто. МЧС свое дело знает. Хрен с ним, с "Роллексом".

У подъезда мужики базарят. П

роходя, прислушиваюсь. "Что за бардак, — орут, — уже тараканы померзли, а они, суки, отопление не включают!"

"У кого не включают, а у кого и включают! — думаю про себя. — Ишь, привыкли, чтоб им все на тарелочке… Демократия — это вам не что-нибудь, а равные возможности!"

КВАДРАТНЫЙ БРЕД

Специалисты мне не раз говорили, что исключительно по специфике психики даются людям иногда логичные и долгопамятливые сновидения.

Возможно, не в пользу моей психики, но мне как раз даются.

Так вот, однажды увиделось такое...

Посреди нескольких типичных московских девятиэтажек в центре умеренного озеленения — скамья. На ней несколько человек интеллигентного типа и вида. Я тоже среди них, хотя себя как-то не вижу, но лишь осознаю присутствие. Разговора вроде бы не происходит, и при общем молчании вдруг случается следующее: из-за западной девятиэтажки, что напротив, взлетает над крышей преогромнейшая белая птица, летит она медленно и тяжело, едва не задевая телеантенны, а затем опускается перед нами, сидящими на скамье метрах в двадцати... Небывалая птица. Не только потому, что стерильно белая и огромная — не меньше, чем пять на пять или шесть на шесть. Но в том дело, что она вся квадратная: квадратные крылья, хвост квадратный, голова квадратная, и на этой квадратной голове дивной голубизны квадратные глаза-глазищи.